Фантастика

Под утро Максу приснился щенок.Забавный и милый, он смешно перебирал короткими лапами и смотрел на Макса восторженно, как и должны смотреть забавные и милые щенки. Только вот вместо умилительного тявканья, щенок издавал странное, неприятное жужжание.
Макс открыл глаза. Щенок исчез, но звук никуда не делся. Макс покрутил головой, прислушался. Домофон, мобильник? Не похоже. Черт, это же дверной звонок. Исчезающий в наше время вид.

Аля заходит в вагон на «Академической». Как всегда. Пассажиры шарахаются в стороны. Тоже как всегда. Пассажиров немного: я отказался вести утренние пары, поэтому не езжу в метро в час пик. Это из-за Али, из-за ее спонтанных, непредсказуемых появлений.
Аля двигается по проходу. Медленно, скособочившись и подволакивая левую ногу. Скамьи по обе стороны прохода основательно пустеют.

Спор возник из ничего на приеме у французского консула, когда жены, приглашенные галантными кавалерами, закружились в танце, а мужья расположились в диванной с сигарами и коньяком.

— Мир слишком быстро меняется, чтобы ставить на технику, — сказал мистер Бруно, американец итальянского происхождения.

Каких только облаков не бывает! И кучевые, и перистые, похожие на легкую дымку, размазанную по небу зубной щеткой, и грозовые. А еще перламутровые — страшные. 
Но это на Земле, там они меняются все время. А здесь висят постоянной ровной пеленой, заслоняя местное светило. Плотные, будто покрывало, серые, мутные.

Почтальон обычно звонил, а тут застучали дробно башмаки по деревянным ступенькам, потоптались на крыльце, что-то тяжело бухнуло.
«Кого там черт несет?» — подумал Крис с досадой.

Президент подошел к панорамному окну. Над городом стелился дым: горели кварталы, пострадавшие от последнего ракетного удара оппозиции. Спасатели работали в авральном режиме, но все равно потерь избежать не удалось. Президент обернулся к помощнику:
— Нашли террористов?
— Нет, господин президент! У них оказалась современная система экранирования. Точки пуска ракет мы вычислили, но, когда прибыли наши подразделения, там уже никого не было.

В Ночь костров поди отличи духов от людей. Смотришь, кружится румяная девица в алом сарафане и кокошнике, украшенном спелыми ягодами, а приглядишься — вовсе не девица, а дух лесной. Лина-то каждого в деревне знала, ее не проведешь. Это парни глупые пусть заглядываются, все равно к утру лес своих обратно заберет. Хотя как это «пусть»? Лина повела плечиком, косу, переплетенную алой лентой, за спину бросила, вздохнула скучающе — тут все ее ухажеры и опомнились, принялись веселить да задабривать. То-то же!

Все было нормально. Не рай на Земле, но жить можно. Было. В марте прибыла первая группа переселенцев, целых восемьсот человек. Новостные каналы трубили об этом на всю планету и, не разобравшись, обозвали их инопланетянами. Как же, большое событие, первый контакт!

– А он вообще кто? — Михеев прикурил на ходу, махнул рукой: спичка улетела в сторону скрюченным черным трупиком. Редкий снег, выдавленный Господом из серого неба, устроил ей негромкие похороны за пару минут.
— Кто, Развальский? Ну этот… Скульптор он. Большая и малая формы. В прошлом году бюст губернатора слепил, тому понравилось. Теперь в почете, для обыска ордер получить с ходу сложно, нужны обоснованные подозрения, которых нет. Да и что искать? А вот глянуть бы надо.
Дорожка под ногами узкая, но протоптанная почти до земли, то и дело хрустят под подошвами вмерзшие в лед травинки. Зеленовато-желтые, похожие на насыпанное специально еще с осени сено, так и оставленное зимовать. Но нет, никто руку не приложил, сама трава здесь растет. Летом вокруг, считай, лес.