Фантастика

В этом и последующих выпусках журнала мы публикуем фрагменты из романа Самюэля Батлера «Эрефон». Они до странного современны. Возможно, дело во внутренней энергии, которой наполнен текст. А может быть, и в том, что пророки, вдохновленные незримым и могущественным духом и сыгравшие, в частности, роковую роль в судьбе злосчастных эрефонцев, появляются с завидным постоянством во все эпохи, а радостная готовность следовать за ними присуща не только жителям вымышленного Эрефона.

Возможно, еще в седой древности каждому, кто поднимал глаза к темному небу, усыпанному мириадами светил, приходил в голову простой вопрос: «Есть ли там кто-нибудь? Тот, кто сейчас так же смотрит на небо, запрокинув голову?» На данный вопрос пытались ответить сотни ученых, исследователей, философов, писателей и даже юмористов. А что по этому поводу думал Айзек Азимов?

Осенний лес прозрачен, холоден и сиренево-ал. У нас не бывает желтых по осени деревьев, из земных растений прижились только седые кремлевские ели, остальным не по вкусу пришлись местное солнце и местная почва. Если где-то еще растут, то не здесь.
Не на севере Лебединого континента.
Почему назвали именно так?
Из космоса похож на расправившего крылья лебедя — вот почему...

— Маша, — негромко произнес Сан Саныч, — Машенька, ну как же так?
Девушка в ответ только беспомощно приподняла плечи. Глаза ее увлажнились, и Сан Саныч отвернулся — он не переносил женских слез.
Зная об этой его слабости, мать и жена вили из него веревки. Спасибо, дочерей не было, только сыновья, зато хватало племянниц. И сотрудниц. И практиканток...

В соседней избе до надрыва ревел младенец. Лес, вторя его крику, тянул неумолчную злую песню. Шелест листьев становился то человеческими голосами, то звоном колокольчиков. В такие ночи, когда бушевал Вой-Ветер, никто не спал. Малые детки рыдали как один, предчувствуя беду. Сколько Рута себя помнила, деревенские всегда после таких ночей недосчитывались цыплёнка, а то и телёнка. Да и ребятишек после захода солнца не пускали не то что во двор, а даже к окнам...

С обрыва открывался вид на снежное море. Бесконечные цепочки волнистых сугробов, ритмично колыхаясь, двигались к берегу. Лиловое солнце висело по-закатному низко. Далеко, почти у самого горизонта, виднелась темная кромка острова Ледяной Радуги...

«Помру, — думал Урру, — помру же…» Крыло болело. Ногу дергало и жгло. Распроклятая тварь, чертова кошка, ее-то ради мышей прикормили, но, конечно, чем мышей из земли выковыривать, легче же пытаться голубя поймать. Голубь — он же большо-о-ой… у-у-у, больно как, у-у-у…

У каждого человека есть своя дурацкая фишка. Кто-то собирает корейские марки, кто-то боится наступать на крышки колодцев, Геша Пересутин ходил на Плешку. Привычка бывать на блошином рынке появилась еще в школе. В младших классах он с одноклассниками бегал туда шалить, а в старших — начал чувствовать странную прелесть этого места...

— Просыпайся, земляк. Приехали.
Вадим разлепил глаза и посмотрел на таксиста. Тот был хмур, небрит и немолод; узловатые пальцы нетерпеливо барабанили по рулю с бордово-синей оплеткой. На лобовом стекле виднелись разводы — «дворники» неудачно растерли там что-то липкое...

— Доброе утро, Зульфия, свет очей моих.
— Джошуа, я предпочитаю, чтобы вы называли меня просто «Зульфия», — ответила электронная секретарша откуда-то с потолка и оскорбленно замолчала. Вечно она находит такое место для звука, чтобы максимально меня подавлять...

Когда мне впервые выпустили кишки, я испытал самый настоящий ужас. Долгие полминуты пытался запихать свои внутренности в распоротый живот, не понимая, зачем они во мне. А потом, вынырнув из пустоты, недоумевал, куда они делись. Я ощупывал свое тело — гладкое, без единого шрама, словно только что появился на свет...

Сейчас, когда уже ничего не исправить, многие винят в том, что случилось, министра соглашений Реджинальда Дена. Ведь именно Реджинальд запустил машину алхимика Фосса и написал те страшные, роковые слова. Другие полагают, что виноват один только Фосс, потому что спятивший алхимик затеял мериться силами с самим Творцом. Третьи — таких большинство — проклинают министров Регеборга, ставших жертвами собственного злого хитроумия...

Первым отреагировал коммуникатор. Завыл протяжно, забился как припадочный. Кофе выплеснулся из чашки на столешницу, прямо на ровненький квадратик шоколада, который я только-только собралась отправить в рот. Так, завтрак отменяется...

«…А явившись на твой зов в третий раз, чудовище заберет твое лицо — навечно!»
Наверное, если бы не крокодилья морда и ветвистые оленьи рога, Аё можно было бы назвать вполне симпатичным юношей..

— Ложись! Сказано это было так, что Бруно, не задумываясь, бухнулся лицом вниз. Над ним сильно хрустнуло, влажно вздохнуло. По спине ударили дождем горячие капли. Потом вдруг стало очень светло, хоть разглядывай каждый камешек у себя под носом...

— Скажите, пожалуйста, какая у вас сексуальная ориентация?
Женщина, сидевшая напротив, спокойно посмотрела мне в глаза, будто каждый день задавала такие вопросы. Похоже, так и было...