Нанофантастика

— Центральный компьютер скоро загнется, — злорадно шипит Юля. — Его последний день не за горами.

Про «последний день ЦК» болтают давно. По-моему, это бред. Я хочу возразить, но головная боль все усиливается.

На проходной мы прикладываем пальцы к сканеру и получаем каждая по два кода — доступ к конвертам с сегодняшним заработком.

— Чушь, — спокойно говорит Лида. — Если полетит ЦК, то ВЧК-то останется.

— Всемирный чокнутый комп? — презрительно выплевывает Юля. — Он тоже загнется.

— И мы станем получать зарплату кусочками бумаги? — Лида смотрит на Юлю, как на ребенка. — Покупать на них ненужные вещи? Начнем скатываться в пропасть, как было сто лет назад? Юленька, зачем повторять прописные истины? Доказано: ЦК точно знает наши потребности. И выдает каждому две необходимые вещи в день!

— Всё! С завтрашнего дня ты числишься в отпуске! — отрезал начальник.

— А как же проект… — попытался я оттянуть неизбежное.

— Знаешь, ты на меня не обижайся. Я ни при чем. Тут к нам нагрянула трудовая комиссия сверху, и они обнаружили, что ты уже восемь лет в отпуске не был. Так что я тут волей-неволей вынужден сплавить тебя на отдых. Ты уж на меня не обижайся, — и он выключил видеозвонок.

Дождь флегматично бомбил лужи. Те одобрительно клокотали в ответ — им было приятно. Солнце холодило щеки. К погоде на Ортисе сложно привыкнуть.

Панса ждал меня у памятника Киркорову.

Три дня ожидания в бесконечной очереди позволили хорошо рассмотреть все картины, развешанные по стенам коридоров. Мне понравились круги и спирали. Треугольники выглядели угрожающе, а квадраты и более сложные фигуры вызывали переутомление обилием углов. Жена была в восторге от точек и прямых линий. Что, впрочем, и неудивительно, учитывая ее умственные способности. Вернее сказать, их отсутствие.

...открывать и исследовать новые миры, новые формы жизни, новые цивилизации, смело идти туда, куда не ступала нога человека…

— Ну, слова как слова, и чё? — Бирк лениво потянулся за огромным пластиковым стаканом диетической колы.

— И ничё, — буркнул я.

Утром я проснулся рано петух кричал кукареку. Мамка одела в новую рубашку колючая дурацкая. Она плакала чуток. Папка сказал не плач дуреха праздник. Потом взял меня за руку а рядом шла сестра. Она старше и вредная.

Мы пришли к Библиотеке на площадь. Там была очередь толпа. Я увидел Сашку Рыжиго Мангола Клюку Кривозуба. Мурча из гнилого леса. Клюка фингал под глазом. Это я драку делал раньше. Он нехороший человек.

— Это все замкнутые пространства. Марсиане живут в своих куполах, как килька в банке, — авторитетно заявил Сергей, накалывая на вилку упомянутую рыбешку. В честь праздника рыба была настоящая, не синти, и этот деликатес подавался в винтажной упаковке: в банках под жесть с фигурно зазубренными краями на крышке. Застолье по случаю двадцатилетия со дня выпуска перешло в фазу пространных бесед, тридцать человек разбились на неравные группки, но обсуждалась одна и та же тема.