Менделеевия (часть первая)

В этом году мы отмечаем 175-летие со дня рождения одного из величайших химиков мира — Дмитрия Ивановича Менделеева (1834–1907). Дата не выглядит очень круглой — век и три четверти, без четверти два на циферблате веков. Тем не менее именно в четвертях веков, этих странных дробях, мы испокон привыкли измерять годовщины или юбилеи. Поэтому семь четвертей менделеевского века — неплохой повод лишний раз вспомнить о его жизни и творчестве.

У многих перед глазами стоит Менделеев недавнего телепроекта «Имя России». Можно удивляться, а можно принять как должное, насколько глубоко хранит народная память имя этого ученого, сколько очков вперед дал он иным князьям-царям-вождям. В этой памяти его образ архетипичен: могучий корифей отечественной науки, признанный еще при жизни, при царе, не отторгнутый, как иные, а воспетый советской эпохой. В последнее десятилетие этот имидж окончательно оброс народными легендами (вспомним хотя бы сон-пасьянс-водка-порох-чемоданы), настолько устоявшимися, что даже критиковать их оказывается малопродуктивным занятием. К десяткам биографий Менделеева и сотням статей, посвященных его главному открытию Периодическому закону, — добавляются все новые труды исследователей, переоткрывающих его как оригинального экономиста, философа, географа, социолога…

С развитием Интернета появились целые моря информации о великом химике; в этих морях есть глубинные исследования его жизни и творчества, а есть и всяческая пена и муть, их неизбежные попутчики. Чтобы отделить зерна от плевел, сервер химфака МГУ долгие годы поддерживает интернет-проект Mendeleev Online, англоязычный ресурс о Менделееве. Эта веб-страница, созданная десять лет назад и с тех пор поддерживаемая автором статьи, сыграла важную роль в формировании адекватного образа русского ученого у англоязычной аудитории. Студентам Оксфорда и Кембриджа тоже нужно писать рефераты, вот и обращаются они, по совету преподавателей, к скромной страничке на русском сервере... Десятилетний итог — неизменное лидерство сайта в рейтингах большинства поисковых систем. Если раньше о Менделееве в зарубежном Интернете почти не писали, то спустя десятилетие его воспринимают уже не иначе как «the Father of the Periodic System» даже в студенческих блогах.

Если перейти от «невидимого фронта» к рунету, то оказывается, что океан российских интернет-ресурсов о Менделееве и вовсе безбрежен. В коллекции автора скопилось около тысячи подобных ссылок. Используя этот архив, мы попробуем в предлагаемых материалах освежить в памяти читателей биографию Менделеева. Попытаемся в юбилейном году установить новые взаимосвязи между известными (и не очень известными) фактами о его происхождении, жизни и творчестве.

Сакральная география

Общеизвестно, что Менделеев — истинный сибиряк, уроженец и почетный гражданин города Тобольска, сын коренной сибирячки Марии Дмитриевны Корнильевой. О тобольских корнях поговорим позднее, сначала разберемся с предками Меделеева по отцовской линии, его так называемыми удомельскими корнями. Географическая точка появления на свет предков этого рода наиболее близка к современному райцентру Удомля (бывш. село Троица, до 1904 г. — станция Троицкая) Тверской области. Эта точка — весьма символическая граница в нескольких смыслах. Во-первых, это примерно середина пути между двумя столицами, Москвой и Петербургом (в более ранние эпохи — между Тверью и Великим Новгородом). Во-вторых, это граница водосбора Волги и Невы, а если глянуть еще шире — глобальный водораздел между Каспием и Балтикой. Это не совсем Валдай (который на 100 км западнее), а заболоченный озерный край, мечта рыболова, ограниченный на западе рекой Мстой.

В конце ХVIII века указанный регион относился к Вышневолоцкому уезду Тверской губернии. Само название Вышний Волочек (изначально — Волочок, а также имена реки Волчина, озёр Волошно и Наволок) — от слова «волок», что вполне понятно: должен же варяг на пути к греку кое-где волочить свою ладью. (Впрочем, сами удомельцы считают, что здесь пролегал еще более экзотический маршрут — «из варяг в арабы», при раскопках тут найдено много кладов с арабскими монетами.) Для истории края более важна обратная трасса: движение славян вспять — на финно-угорские земли. Именно так, согласно древним летописям, шла в середине Х века киевская княгиня Ольга: «в лето 6455 иде Новугороду с сынъм своимъ и с дружиною и устави по Мъсте погосты и дани». (Считают, что один из первых таких погостов появился на Мсте в селе Млёво.)

Сёла Гарусово и Млёво на картах XIX века (слева) и XXI века

Долгое время эти земли были Новгородскими (входили в Бежецкую пятину Великого Новгорода), пока в конце XV века царь Иван III не привел из Москвы рати на беспощадный разгром и уничтожение независимости Новгорода, причем местность вдоль Мсты подверглась особо жестокому разорению. По легенде, последняя новгородская боярыня, опальная Марфа-посадница (Борецкая), была закована, сослана в Москву и скончалась по дороге в селе Млёво. Позднее жизнь в этих краях то просыпалась, особенно когда строился Санкт-Петербург и по Мсте шли тысячи барж с грузами, то вновь замирала, например, после постройки Николаевской железной дороги, когда нужда в водных путях ослабела.

Именно об этих местах писал Чехов: «Холодно. Местность болотистая. Пахнет половцами и печенегами... Дороги кислые, сено паршивое, дети имеют болезненный вид». Антона Павловича можно понять: он ненадолго прибыл в эти края как профессиональный медик лечить от ран (и несчастной любви) вконец запутавшегося Левитана, вот, видимо, и навеяло. Терапия оказалась успешной, застрелив чайку, Левитан выздоровел, а Чехов получил два превосходных сюжета для «Чайки» и «Дома с мезонином». Химикам стоит перечитать — все это о родовых местах менделеевских предков.

Более романтично описывал те же окрестности в своих письмах Грабарю художник-пейзажист Бялыницкий-Бируля: «Кому-нибудь, если болит душа или гложет сердце, пусть едет ко мне сюда, где синеют дали лесов заозерья, где ... у Покрова старый надтреснутый колокол кого-то зовет, о ком-то плачет...» Это написано о колоколе того самого храма (Покрова Пресвятой Богородицы) на погосте Покровский-Тихомандрицкий, где в 60–80-х годах XVIII века служил настоятелем Павел Максимович Соколов, дед Менделеева. Речка Тихомандрица, по имени которой и назван храм, соединяет пару наиболее крупных местных озер — Удомлю и Наволок. Недалеко от погоста расположены деревенька Касково, а также сельцо Гарусово, имение Аракчеевых.

На первый взгляд, эта рядовая российская глубинка не способна навеять значимых ассоциаций. Между тем эти места прекрасно знакомы каждому, кто хоть раз побывал в крупной картинной галерее. Дело в том, что окрестности родового гнезда менделеевских предков запечатлены рекордное количество раз на знаменитых картинах художников XIX–ХХ веков. Причин три: во-первых, здесь издавна располагалась дача Академии художеств, куда наезжали за вдохновением Репин, Куинджи, Рылов, Коровин, Нестеров, Рерих. Во-вторых, уже упомянутый хлебосольный художник Бялыницкий-Бируля построил в этих местах другую знаменитую дачу (Чайку), ставшую меккой для десятков столичных художников раннесоветской эпохи. В-третьих, многие известные художники жили или подолгу гостили в местных усадьбах. Химикам следует, по-видимому, более трепетно отнестись к полотну «Над вечным покоем» Левитана: после трудных поисков было, наконец, однозначно установлено, что именно на озере Удомля он написал эту знаменитую церквушку. Венецианов, живший в имении неподалеку, именно здесь писал своих счастливо пашущих и жнущих крестьянок. Его знаменитый ученик, крепостной Сорока, был холопом соседского помещика Милюкова и оставил нам точные копии многих местных усадеб. Не забудем Рериха («Дом в Березке») и самого Бялыницкого-Бирулю (полотна «Сумерки. Удомля» и «Голубая часовня»). Если Антон Чехов почуял тут «половцев и печенегов», то Николай Рерих здесь разрабатывал иную живописную сюиту — «Славяне и варяги». Сравнение знаменитых сюжетов рериховских картин «Нежданные гости» или «Гонец» с местностью академической дачи напрашивается само собой.

Родовые места предков Д.И. Менделеева на картинах «Голубая часовня» Бялыницкого-Бирули и «Над вечным покоем» Левитана

Генеалогический ребус

Вернемся, однако, к семье священника Павла. Храм, в котором он служил, до наших дней не сохранился. (Тем не менее стараниями удомельской учительницы Т. Разиной у котлована на месте погоста появилась мемориальная доска.) Имена предков Соколова долго оставались неизвестны, и лишь недавно, благодаря изысканиям профессора И. Судницына, одного из отдаленных потомков Менделеева, выяснилось, что деда Павла Максимовича звали Евдоким Емельянович (р. 1725 г.), а прадеда — Емельян Петрович (р. 1676 г.). Подробностей о жизни самого Павла Соколова немного. Журналист А. Нутрихин в своей художественной повести о детстве Менделеева и его предках рисует (скорее, дорисовывает) ее примерно в таких красках: «Жизнь его мало чем отличалась от крестьянской. Доход имел скромный и, чтобы прокормить семью, держал скотину и развел пчел. Лечил больных односельчан, умел мирить, если те ссорились».

Памятный знак на месте погоста Покровский-Тихомандрицкий, установленный в 1998 г.

Любопытная, хотя и скудная информация просачивается из автобиографии графа Алексея Аракчеева (1769–1834) и воспоминаний его современников. Напомним, что обедневшие дворяне Аракчеевы были прихожанами Покровской церкви, которая была всего в двух километрах от их имения в Гарусове. Мать Алексея (в будущем того самого «серого кардинала») была необычайно набожна, не пропускала ни одной обедни или вечерни. В этой связи весьма любопытно, что Аракчеев в поздние годы говорил Карамзину: «Учителем моим был дьячок: мудрено ли, что я мало знаю. Мое дело — исполнять волю государеву». Он любил повторять, что грамоте обучался «не по рисованным картам, а по букварю и псалтырю», особо подчеркивая, что «был учен в прямом смысле слова на медные деньги», поскольку родителям «все его воспитание обошлось в 50 руб. ассигнациями, выплаченных медными пятаками» дьячку сельской церкви. (По другим источникам с дьячком расплачивались натурой годовой платой в виде «трех четвертей ржи и овса».) Как заметил недавно удомельский краевед Д. Подушков, священнослужителей или диаконов, помимо Павла Максимовича и членов его семейства, в окрестностях прихода не просматривается. Добавим к этому, что А. Макареня обнаружил в старинном журнале «Природа и люди» за 1892 г. заметку некоего И. К. Т., в которой прямо говорится, что дед Менделеева обучал Аракчеева русской грамматике и арифметике. Священник стал посвящать мальчика «в тайны чтения, письма и четырех правил арифметики», причем за короткое время ученик овладел навыками сложения, вычитания, умножения и деления в такой степени, что превзошел своего учителя. Однако умение красиво писать не давалось Алексею, у дьячка почерк был неважный. В итоге отец сам взялся учить сына каллиграфии, заставив «переписывать служебные бумаги, написанные красивым почерком». Заключительный эпизод прощания Алексея с отчим домом (отъезд в Петербургский кадетский корпус в 1782 году) не обошелся без напутственного молебна местного священника, т. е. опять-таки Павла Максимовича.

Итак, кое-что любопытное про деда великого химика удается выяснить. Его бабушка, попадья Степанида Евдокимовна, родила Павлу Максимовичу трех дочерей (Наталью, Татьяну и Прасковью) и четырех сыновей (Василия, Ивана, Тимофея и Александра). Иван, отец знаменитого химика, родился в 1783 году. Дети священников имели редкую по тем временам возможность получить образование. До 1776 года единственным во всей губернии средним учебным заведением была Тверская духовная семинария, образовавшаяся в 1739 году из еще более древней начальной славяно-русской школы 1722 года. Располагалась семинария сначала в Федоровском монастыре, на одном из речных островов, а с 1809 года — на территории Тверского кремля. Принимали в нее мальчиков 10–15 лет (главным образом детей духовенства), обучение занимало около десяти лет, причем сначала шла грамматика и синтаксис, затем «пиитика и риторика» и, наконец, философия и богословие. Все четверо сыновей священника Павла закончили Тверскую семинарию.

Современному человеку может показаться дикостью, что у братьев-поповичей изначально вообще не было никакой фамилии. Ну не давали пару веков назад при рождении фамилий мелким представителям русского духовного сословия, к которому предки Менделеева принадлежали. Наследуемые фамилии имели только дворяне. Тем не менее выпускникам духовной семинарии фамилии все-таки присваивали, порою (хотя и не всегда) на основании каких-то здравых соображений. Как шутили семинаристы тех лет, фамилии давались «по церквам, по цветам, по камням, по скотам, и яко восхощет его преосвященство». Так, один из братьев, Александр, стал Тихомандрицким по названию речки, а от нее — села и прихода отца, в котором он, похоже, продолжил службу. Василий стал Покровским «по церквам», т. е. по имени храма Покрова Пресвятой Богородицы, где служил отец. А вот почему Тимофей остался Соколовым, в виде редчайшего исключения, унаследовав фамилию отца, остается лишь гадать.

Заметим, что все эти имена и фамилии перечислены в «Родословной таблице потомства священника в селе Тихомандрицах… составленной в Новгороде 27 января 1880 г.», братом Дмитрия Менделеева Павлом. Документ появился спустя много десятилетий после смерти их деда Павла Максимовича. В этой связи возникает вопрос: а имел ли фамилию сам Павел Максимович? Как ни парадоксально, но никто не проверял, могла ли фамилия Соколова-старшего задним числом произойти в родословной таблице от Соколова-младшего…

По данным историка В. Софронова, Иван поступил в семинарию в 1795 году и в Семинарских ведомостях за 1798 год значится как «Иван Менделеев Вышневолоцкого уезда, села Тихомандрицы священника Павла сын». Это, по-видимому, первое упоминание фамилии Менделеев. Происхождение этой фамилии — наибольшая загадка. Высказывание Дмитрия Ивановича и его брата Павла, что отец «мену делал» и за это получил прозвище, не выдерживает критики (что же тогда делал другой брат?). Более интересна их фраза о том, что в точности так же менял лошадей соседский помещик Менделеев. В этой связи заметим, что старинные фамилии граждан Российской империи заносились в особые «Памятные книги» каждой губернии, причем в наши дни многие из этих книг оцифрованы и общедоступны через интернет. Из этих «книг» нетрудно заключить, что фамилию Менделеев на рубеже XIX в. носили как минимум 20 человек, причем две трети из них проживали именно в Тверской губернии. Любопытно, что один из этих Менделеевых стал предводителем Тверского дворянства. Добавим, что из книги «Русский провинциальный некрополь» (1914 г.) и альманаха «Удомельская старина» следует, что около 30 Менделеевых захоронены на Удомельских погостах. Следовательно, семья бесфамильного Павла Максимовича проживала в регионе, «густо населенном» Менделеевыми. Заподозрить благочестивое семейство во внебрачном ребенке было бы кощунством; столь же невероятно, чтобы многодетная и малообеспеченная семья мелкого священнослужителя решилась на усыновление. В этой связи наиболее вероятна версия удомельского краеведа Д. Подушкова:

«Иван получил фамилию дворян Менделеевых, чьи земли находились недалеко от с. Тихомандрицы. Надгробия членов этого рода сохранились до сих пор на старом погосте в с. Островно (6 км от Тихомандрицы). Кто-нибудь из дворян Менделеевых, как вариант, мог быть крестным отцом Ивана Павловича».

Звучит правдоподобно, остаются лишь два вопроса. Первый: важно ли нам в точности установить личность «кого-нибудь из дворян»? Отметим, что по датам жизни на надгробиях упомянутого погоста в Островно все трое Менделеевых родились после Ивана (у четвертого даты жизни не проставлены). Зато на других окрестных погостах, в том числе в Верескунове, покоится как минимум 20 разных Менделеевых. Есть Менделеевы «с других кладбищ», которые по датам жизни вполне подходят на роль крестных отцов, причем крепостной Сорока, похоже, писал портреты некоторых из них. Иными словами, задача, возможно, имеет решение. Второй вопрос: целесообразно ли изучать этимологию этой, в чем-то случайно доставшейся Ивану фамилии, которую ассоциируют то с Тургеневским героем по имени Менделей, то с немецким «мандель» — миндалем, то с еврейским «мендл» — человечком. Если же пытаться искать созвучную топонимику, то единственный подходящий населенный пункт тех лет слишком отдален — деревня Менделеевка в Малороссии «генерал-фельдмаршальцы» А.Н. Чернышовой (упомянутая в 1795 году в списке «Населенi пункти Донеччины за описом до атласу Катеринославського намiсництва»).

Кстати, в одном из примечаний к автобиографии ученый пишет: «Маменька, Марья Дмитриевна Менделеева, урожденная Корнильева», а чуть выше: «Папенька, Иван Павлович Менделеев, урожденный Соколов». Написано без тени юмора; ну нет у выражения «девичья фамилия» парного эквивалента… Один из известных историков и популяризаторов химии Д. Трифонов как-то заметил, что если бы фамилия осталась за Иваном, то «мы говорили бы о... Периодической системе Дмитрия Ивановича Соколова» и именовали бы элемент № 101 «соколовий». Кстати, фамилия Соколов (от нецерковного имени Сокол), в начале XX века занимала седьмое место по частоте, а из всех фамилий, образованных от неканонических имен, уступала только Смирновым.

Непорочный круг

Вернемся к судьбе братьев-разнофамильцев. Дальнейшая карьера бывших бурсаков была во многом предопределена. Александр стал помогать в службе отцу (фамилия теперь обязывала), причем в дальнейшем фамилия Тихомандрицких иногда встречается у священников Вышневолоцкого уезда вплоть до 30-х годов ХХ века. Братья Тимофей и Василий навсегда связали свою жизнь с большим селом Млёво на Мсте. Дело в том, что млёвские прихожане уже в течение 25 лет возводили рядом со старой деревянной церковью XI века новый каменный храм. Строили его по частям, да так, чтобы в уже готовых постройках можно было вести службу. А потому на священников-выпускников в родном районе имелся спрос. Интересно, что именно тогда, в 1815 году, на территории Млёвской церкви была случайно обнаружена древняя могильная плита с именем Марфы. Народная молва моментально связала это имя с новгородской Марфой-посадницей, и к могиле началось массовое паломничество, которое продолжается и в наши дни. Позднее Николай и Елена Рерих вели здесь археологические раскопки, всерьез интересовались этой историей и подробно описали ее в своей книге так:

«Чудеса творятся у могилы Марфы. С разных концов новгородской земли туда идет народ. Со всеми болезнями, со всеми печалями. И помогает Марфа... С Тверской стороны не являются на могилу Марфы. Обаяние ее туда не проходит. К посаднице идут только от новгородских пятин. Идут, почему не знают. Служат молебны. Таинственный атавизм ведёт новгородцев ко млёвской могиле».

Спасо-Георгиевская церковь во Млёво, где служили родственники Д.И. Менделеева. Здесь же, рядом с храмом, находится могила Марфы

Именно во Млёво, к могиле Марфы, и переехали братья Тимофей и Василий; вместе с ними в селе стали жить их сестры и мать. Во млёвской Спасо-Георгиевской церкви, достроенной в 1820 году и сохранившейся до наших дней, братья служили в 1820–1840-х годах. Братья и их потомки вплоть до ХХ века фактически повторяли тот же жизненный круг, который прошел их отец. Василий умер в 30-е годы, Тимофей продолжал службу. Тимофея сменил его зять — Иван Георгиевский (1811–1882), служивший в 1850–1880-е годы. (Фамилия зятя, по-видимому, опять-таки «по церквам», от названия прихода.) Внук и правнук Тимофея — отец и сын Александр и Нил Любские — вновь священники той же церкви с 1888 по 1916 год. Последний из священников в этом роду, имя которого доступно в открытых интернет-архивах, — Александр Александрович Любский, родившийся в 1882 году и приговоренный тройкой НКВД в 1937-м.

Благодаря усилиям петербургской учительницы Маховой потомки Тимофея — Любская и Ливанова — недавно передали в Менделеевский музей-архив письма, написанные семьей Менделеевых семье Соколовых — из Тобольска во Млёво. В одном из этих писем Иван Павлович мягко поучает своего племянника, тоже Ивана, сына Тимофея:

«...Дай бог, чтобы ты наследовал правоту и честность наших предков. На поле службы не должно в виду иметь перспективного: чины, богатство, жадность, а одно усердие, честность, благородное прохождение своего служения, а за ними и прочее приложится тебе... Век живи, век учись. Кто с сими чувствами вступает в службу, тот не посрамит себя ни самолюбием, ни корыстолюбием, а тем более хищением чужого ... Извини моей морали, которой я тоже учился на берегах Тихомандрицы...»

Сам Дмитрий Менделеев в 1852 году навестил во Млёве своих родных и провел там летние студенческие каникулы, собирая гербарий для курсовой работы. Останавливался он в доме своей двоюродной сестры, Елизаветы Соколовой, в замужестве Георгиевской, дочери Тимофея. Теперь на этом здании (дом Любских, сохранившийся со времени его постройки в 1848 году) висит мемориальная доска.

Так изобразил приезд студента Д. Менделеева во Млёво современный местный художник Л. Константинов

Как же сложилась судьба Ивана Менделеева? Ничто не предвещало его выхода из круговорота вполне предсказуемых событий, пример которых мы подробно рассмотрели: ему и его потомкам вполне могла быть уготована преемственная карьера местного священнослужителя, сходная с судьбой его братьев. История, однако, не терпит сослагательных наклонений: произошло событие, которое неожиданно выхватило его из заколдованного круга. Именно в год окончания Иваном семинарии (1804 год) в Петербурге открылся первый в России Педагогический институт. По замыслу его создателей, институт должен был выпускать преподавателей, преданных самодержавию и православию. Потому состав его студентов комплектовался из разночинцев, преимущественно воспитанников духовных семинарий. Студентов брали на казенное содержание и обеспечивали общежитием, но при этом для них были введены строгий режим и мелочная регламентация поведения. Странное учреждение, «вуз-призрак», просуществовал до 1816 года, затем был реорганизован в Главный пединститут и в 1819-м закрыт, дав жизнь Петербургскому университету. В 1828 году он снова возродился, снова реорганизован, причем трижды, и снова закрыт в 1858-м.

Остается лишь гадать, чья воля — самого Менделеева или его наставников (скорее, божья) привели Ивана в этот институт. Любопытно, что тот же путь (Тверская семинария пединститут) через четверть века повторит Александр Абрамович Воскресенский (1809–1880), будущий учитель и наставник его сына Дмитрия. Однокурсник Ивана по институту, математик, будущий декан и проректор Дмитрий Семенович Чижов (1785–1853), через полвека поможет юному Дмитрию стать студентом.

И еще один выпускник Тверской семинарии, а затем того же пединститута, имеет прямое отношение к судьбе Дмитрия Менделеева. Это Александр Тихомандрицкий (1800–1888), служивший институтским инспектором в период студенчества Дмитрия Ивановича в Петербурге. Это о нем юный Менделеев отзывался с необычайной теплотой, а юный Добролюбов — с нескрываемым раздражением. Этот Тихомандрицкий, в будущем известный математик-алгебраист, увы, не приходится Менделееву дядей, поскольку по отчеству он Никитич (а не Павлович) и родился в Твери. Не является таковым и его брат, Алексей (1814–1853), ставший профессором технологии в Киеве. Сын Александра, Матвей Тихомандрицкий (1844–1921), принял научную эстафету отца и дяди, стал профессором Харьковского университета и прославился не только как блестящий математик, но и как изобретатель стоп-крана для поездов в 1895 г.

Любопытно, что в письме 1837 года Иван Менделеев через своего племянника Соколова передает «привет отцу Никите Тихомандрицкому». Получается, что знаменитые Тихомандрицкие-математики (Никитичи) вполне могли быть знакомы со своим однофамильцем и его семьей, особенно если предположить, что их отец был земляком (или родственником) Павла Максимовича. Пока подтвердить это затруднительно, данные об отце математиков, Никите, отсутствуют. Тем не менее нам удалось обнаружить в документах Тверской епархии имя некоего Никиты Емельяновича Тихомандрицкого из Христорождественского монастыря Твери, вскользь упомянутого в родословных росписях в связи с его женитьбой на дочери тверского священника Драницына. Как минимум, священник Никита Тихомандрицкий из Твери вполне мог знать тверских братьев-семинаристов, сыновей Павла.

О подробностях петербургской студенческой жизни Ивана Меделеева сведений мало; известно, что однажды он обратился с какой-то просьбой к уже вошедшему в силу Аракчееву, но тот «щедро» откупился от земляка двумя рублями серебра. В декабре 1807 года Иван Павлович закончил словесно-исторический факультет этого института «при изрядном поведении с весьма хорошими успехами» и в буквальном смысле «попал в Сибирь» — был направлен учителем в Главное народное училище Тобольска.

Продолжение в №4

Доктор химических наук
Е.В. Бабаев,
МГУ им. М.В. Ломоносова

Использованы материалы книги Т. Разиной «Размышления о добром и прекрасном» (Удомля, 2006), подшивка альманаха «Удомельская старина», «Менделеевский сборник» (С.-Пб ун-т, 1999), открытые интернет-источники. Автор признателен Д. Подушкову за любезно предоставленные материалы и карту, художнику Л. Константинову за иллюстрацию.