Ни слова в простоте

Г.В. Эрлих
pic_2020_03_20.jpg
Иллюстрация Елены Станиковой

Выявить некомпетентность на первый взгляд просто — достаточно оценить результат деятельности. Если двигатель после ремонта в автосервисе продолжает стучать, кран на кухне после визита сантехника подтекает, а больной зуб после посещения стоматолога ноет пуще прежнего, мы к такому «специалисту» больше не обратимся. Но это все случаи с понятным практическим результатом. Когда же мы сталкиваемся с информацией, с текстами, оценить компетентность автора становится намного сложнее. Особенно ярко это проявляется в гуманитарных (неестественных) науках, где текст — единственный продукт деятельности, а сам текст зачастую состоит из рассуждений на заявленную тему. Читаешь такой текст, натыкаешься на фразу типа: «В осмыслении цивилизационной динамики социума как нелинейного движения используется синергетический подход, позволяющий раскрыть поливариантную модель перехода к новым возможностям за счет актуализации творческих потенций человека в обществе» — и впадаешь в сомнение: это полная чушь или откровение, которое ты как неспециалист не можешь ни понять, ни оценить.

Вообще, специалисты, в массе своей, отличаются нездоровым пристрастием к непонятным простым смертным словам. При выступлении на публике в качестве экспертов они сопровождают эти слова надуванием щек и мерным покачиванием головы, тем самым подчеркивая их, слов и экспертов, значимость. Помимо того, использование профессиональных терминов служит важным индикатором в системе распознавания «свой — чужой». Если вы используете в разговоре со специалистом неправильный термин, он сразу идентифицирует в вас дилетанта и потеряет к вам всякий интерес, хорошо, если не высмеет публично. В качестве таких индикаторов могут выступать и обычные слова, но произнесенные с неправильным ударением. Стоит услышать компáс, дóбыча, свеклá или возбýждено (применительно к делу), и сразу становится понятно, что перед вами профессионал.

Все это рассуждения дилетанта, голос, так сказать, здравого смысла. Интересно было бы знать, что думают обо всем этом ученые. Образцовое исследование в этой области провел Даниэль Оппенгеймер, профессор психологии из Принстонского университета, США. Его статья «Последствия использования заумного жаргона независимо от необходимости: использование длинных слов без нужды», опубликованная в «Журнале когнитивной психологии», выложена в открытый доступ, и с ней может ознакомиться любой желающий. Что я и сделал и с некоторым удивлением обнаружил, что статьи по психологии можно-таки писать просто и понятно.

Почему Оппенгеймер ополчился на длинные слова? Дело в том, что слова, которые мы употребляем в обыденной речи, обычно короткие, тогда как профессиональные термины и другие заумные словечки в среднем заметно длиннее (в английском языке длинное слово — это слово из девяти и более букв). Чем образованнее человек, тем больше его словарный запас, и в нем поневоле увеличивается доля длинных слов. Из этого непреложного факта некоторые индивидуумы, в первую очередь многие ученые и начинающие романисты, делают неверный обратный вывод: если они будут употреблять много длинных слов, то они будут казаться умнее.

Опрос 110 старшекурсников Стэнфордского университета подтвердил этот тезис. Оказалось, что более 86% студентов сознательно вставляли в свои эссе длинные и сложные слова, чтобы придать своей работе большее наукообразие, а две трети студентов не ленились при этом залезть в словарь и выбрать в ряду возможных синонимов самое длинное и вычурное слово. В общем, поступают точно в соответствии с формулой невесты из водевиля А.П. Чехова: «Они хочут образованность свою показать».

Но суть работы Оппенгеймера — не в установлении этого достаточно тривиального факта, а в исследовании того, насколько такая стратегия специального усложнения текста выигрышна, позволяет ли она достичь желаемого результата. В качестве арбитров использовали студентов гуманитарных факультетов Принстонского университета, которые, понятно, в интеллектуальном плане на голову выше студентов Стэнфорда. Им предлагали оценивать по семибалльной шкале различные научные тексты с точки зрения их понятности, а также интеллект автора, по той же шкале.

Тексты была самые разнообразные, как оригинальные, так и специально усложненные или упрощенные, это достигалось компьютерной заменой всех возможных слов в исходном тексте на более длинные и редкие или, соответственно, на более короткие и распространенные синонимы. Результат вышел несколько неожиданным, но однозначным: тексты, написанные более простым языком, оценивались выше, чем сложные тексты. Причем оценки текстов повышенной сложности (по языку) ушли даже в минус, воистину ниже плинтуса. А интеллект авторов «простых» текстов был, по мнению арбитров, выше, чем у умничающих авторов. Все по народной мудрости: будь проще, и люди к тебе потянутся.

Забавные результаты были получены при оценке качества переводов. Студентам дали фрагмент из «Размышлений» Декарта в двух разных переводах, и тут за явным преимуществом победил перевод, изложенный более простыми и короткими словами. А вот с оценкой интеллекта автора вышел небольшой конфуз. Те студенты, которым сообщили, кому принадлежит исходный текст, поставили автора очень высоко — в среднем 6,5 балла из 7. Студенты, которых исследователи иезуитски не поставили в известность об авторе, оценили интеллект Декарта куда более скромно, на 4 балла в плохом переводе, и на 4,7 — в хорошем, на троечку по-нашему.

Сама же работа профессора Оппенгеймера заслужила наивысшую оценку — в 2006 году он получил Игнобелевскую премию по литературе. Странно, что не по психологии, ведь Даниэль Оппенгеймер — признанный специалист в области психологии восприятия, его выводы и рекомендации в равной степени интересны как академическим ученым, так и практикам, например специалистам по рекламе.

Его главная фишка — простота. Оппенгеймер убежден, что человек лучше усваивают любую информацию, если она представлена максимально просто. Эта простота имеет множество составляющих: использование простых и понятных слов, легкость чтения и беглость произнесения, связанных с использованием удобных фонетических конструкций и часто встречающихся слогов, четкость дикции и удобочитаемость (вот какое мы слово знаем!) рукописного или печатного текста. Все это он проверяет экспериментально.

Например, в упомянутой выше статье описан такой тест. Одной группе студентов предложили некий текст, напечатанный привычным всем нам шрифтом Times New Roman 12, а другой — тот же текст, набранный мало того что курсивом, так еще и вычурным фонтом Juice ITC 12. Вычурность понизила оценки понятности текста и интеллекта автора в среднем на 0,5 балла при семибалльной шкале. Вывод: если вы хотите донести до читателя важную информацию, используйте простые, ровные, легко читаемые шрифты, без всяких лишних выступов и засечек. С этой точки зрения фонт Times, несмотря на его популярность, далек от идеала — в нем есть засечки! Выбирайте Arial или Colibri.

Еще более аккуратно подходите к выбору названия вашей будущей компании. Оппенгеймер провел со студентами такой тест: он предложил им список выдуманных названий компаний и попросил оценить успешность их бизнеса. Никакой дополнительной информации о компаниях у студентов не было, но почему-то компании с легко произносимыми и понятными названиями неизменно оказывались в начале списка потенциально прибыльных компаний, а компании со сложными названиями балансировали на грани убыточности.

Следуя этой наводке, Оппенгеймер проанализировал показатели 89 случайно выбранных компаний на Нью-Йоркской фондовой бирже. Оказалось, что непрофессиональные инвесторы, не вникающие глубоко в отчеты о деятельности компаний и биржевые слухи, предпочитают вкладывать деньги в акции компаний с легко читаемыми названиями и при краткосрочных вложениях такой ненаучный подход позволяет им получать вполне разумную прибыль. Такие вот дела! Как говаривал капитан Врунгель: «Как вы шхуну назовете, так она и поплывет».

Разные разности
Наука и техника на марше
В машиностроении сейчас наблюдается оживление. И то, о чем пойдет речь в этой заметке, это лишь малая толика новинок в области специального транспорта, который так необходим нам для освоения гигантских территорий нашей страны.
Пишут, что...
…даже низкие концентрации яда крошечного книжного скорпиона размером 1–7 мм (Chelifer cancroides) убивают устойчивый больничный микроб золотистый стафилококк… …скрученные углеродные нанотрубки могут накапливать в три раза больше энергии на еди...
Мамонты с острова Врангеля
Остров Врангеля открыл в 1707 году путешественник Иван Львов. А в конце XX века на острове нашли останки мамонтов. Их анализ показал, что эти мамонты дольше всего задержались на Земле. Но почему же они все-таки исчезли?
Марс: больше ударов метеоритов, чем предполагалось
Каждый год на Землю падает около 17 тысяч метеоритов. Замечаем мы их редко, потому что большинство из них сгорают в атмосфере Земли. Интересно, а как дела обстоят на Марсе, где атмосфера в сто раз тоньше и более разреженная? Значит ли это, что н...