Фантастика

Таможенница окинула Валдаса ленивым взглядом, мельком заглянула в паспорт, небрежно тиснула в него визу, зевнула и уточнила:
— С астероидов?
— С астероидов. — Валдас кивнул на паспорт. — Там написано.
— Ну, мало ли что написано. У меня на дверях неприличное слово написано. Из трех букв. А за дверьми ничего подобного нет, там только я...

Не знаю, где Хайле гульнул и с кем. И толку было бы знать? За ним водилось. Когда-нибудь этим и должно было кончиться. Есть вещи, которые происходят однажды и навсегда, то, что называют необратимыми процессами. Обвал начинается с одного камешка, Шалтай-Болтай, расплескавшись, не вернется в скорлупу — и другие столь же общеизвестные примеры. Вот нечто из этого ряда случилось и с Хайле...

В тот вечер я вернулся довольно поздно и слегка навеселе. Поставил кофейник, заварил себе кофе, обнаружил, что в пакете осталось на донышке. Сделал пометку в календаре — купить кофе. Сел за машину, проверил почту. Ничего особенного. Леночка написала четыре длинных письма. Как только у нее кончается работа, она принимается писать мне письма...

Хорошо ничего не делать, лежать ночью в стогу да смотреть, как дрожит-вздыхает вверху черное с золотом покрывало. Небесная Хозяйка его встряхивает иногда, и, как крошки со скатерти, сыплются с неба звездочки. Подбери себе такую, дырочку проделай да на шею повесь — и станешь самым счастливым...

Айса не пользовалась мемокастом. Никогда. Точнее, было один раз, когда ей исполнилось семнадцать, и был этот кошмарный выпускной, и она выпросила у мамы красную овальную таблетку, причитая, что она не сможет после такого жить, просто не сможет жить, мама, ну все же этим пользуются! Мама вздохнула и поджала губы. Таблетку, однако, дала, и Айса старательно переписала на прилагающуюся бумажку все важные события прошедших суток...

Этот двор ничем не выделяется среди прочих, точно таких же. В него выходят окна этажей с семьдесят третьего по семьдесят шестой. Сверху и снизу двор ограничен взлетно-посадочными площадками аэромобилей. С крыши небоскреба свисает трос, по которому вниз- вверх перемещается Дворник...

Ирина сказала Андрею, когда до возвращения со станции осталось меньше недели.
— Беременна? — растерялся он. — Но... но как же так получилось?
Ирина сдержалась, чтобы не ответить колкостью.
Потом Андрей задал все те обычные вопросы, которые в таком случае приходят на ум мужчинам: «А ты не ошиблась?.. А когда?..

Вы, мужчины, читающие эти строки, ответьте на мой вопрос: отражались ли вы когда-нибудь в глазах женщины? Я имею в виду, отражались ли вы в них полностью, без остатка, без житейской суеты и обычного самолюбования, как опрокинутое небо отражается в глазах пилота пикирующего бомбардировщика? Да? Вы лжете сами себе! Там, в таинственной глубине зрачков, кроме вашего образа живут неоплаченные счета, завистливые подруги, несбывшиеся мечты...

Грузовик поднялся над лесом и, набирая скорость, полетел в сторону Южной магистрали. Ниточка, протянувшаяся над далекими холмами, приближалась, становилась толще, распадалась на отдельные точки. Вот уже видны разноцветные машины. Грузовик плавно влился в поток транспорта. Через некоторое время впереди показалось пересечение с Восточной магистралью...

Она ускорила шаг и вырвалась вперед. Пытается поставить меня на место и показать, кто тут главный. Знаем-знаем, вожак всегда впереди. Кто впереди, тот и вожак. Хоть на полкорпуса, хоть на четверть, как на скачках. Да бога ради, дорогая. Лишь бы тебе хорошо было...

Если на пульте подцепить пальцем и откинуть небольшую крышку из дымчатой пластмассы, откроется клавиша — вопреки расхожим представлениям, не красного или оранжевого, а серо-стального цвета. Если ее нажать, вспыхнет сенсорный экран дисплея, прежде черный и безжизненный, и на грязно- зеленом фоне появятся ядовито-красные буквы...

Наша экспедиция вылетела из Кодажаса 9 августа 2059 года. В составе группы двое, я и Арид. Третий наш коллега, Сергей Круглов, решил накануне попробовать некоторые блюда местной кухни. В результате — совокупность симптомов с красивым названием «диарея» и экстренная госпитализация...

Я наливаю в сифон лимонного сока и добавляю сахар по вкусу. Настоящего сока у меня нет, но концентрата сколько угодно. Бросаю несколько листочков мяты. Кажется, я наконец отучил Джеки ее жрать. А может, он просто наелся. Тщательно все это перемешиваю и наливаю воду. Свищу...

По поводу документов я не волновался, все они были подлинными. Глаза и пальчики мне делал сам Герд, а у него, несмотря на возраст, накладок не бывает. Нос у меня был такой же, как у покойника. Повезло...

Художник Зибельман не рисует портреты. Художник Зибельман не любит натюрморты и никогда не рисует пейзажи. Художник Зибельман рисует дома. И узкие улочки. А иногда — широкие проспекты. И разноцветные яркие флюгеры на покатых крышах невысоких пряничных домов. И голубей, которых кормят с рук серьезные дети с глазами мудрых стариков...

Я устарел шестого апреля, во вторник, в семь часов вечера по Москве. Даша так и сказала Алексу:

— Пит устарел, милый. Я вчера проконсультировалась с представителем компании. Говорит, что надо менять. У них проблемы с совместимостью версий, апгрейд, по его словам, нежелателен. Новая модель обойдется нам в полцены — они заберут Пита в счет оставшейся половины...