Четвертая стадия коррупции

Л.В. Каабак

00_автор и эремурусы.jpgЛеонида Владимировича Каабака в «Химии и жизни» представлять не надо. Сколько раз мы (сначала сотрудники редакции, а потом читатели) в своем воображении следовали за ним в энтомологические экспедиции — на Памир (1995, № 5), в Венесуэлу (2004, № 5), Но сейчас речь пойдет не о бабочках. Вместо отчета об экспедиции наш постоянный автор принес в редакцию репортаж из «горячей точки»: в Киргизии он оказался всего через месяц после страшных июньских событий. Вдвойне страшных для того, кто знал эту страну благополучной и счастливой. Никакой политики, дорогие читатели, — просто немного фактов.


Четвертая стадия характеризуется генерализацией опухолевого процесса... а также обширными метастазами в отдаленные органы и ткани... Прогноз при этом плохой.

Большая медицинская энциклопедия.


Тянь-Шань, хребет Терскей-Ала-Тоо, первый день августа 1960 года. Наша туристская группа по пояс в снегу, в ослепительном солнечном свете проходит перевал Телеты. Затем спускаемся примерно на километр и оказываемся в еловом лесу. Громадные тянь-шаньские ели, прижав к земле нижние пушистые ветки, остроконечными вершинами уходят в безоблачное ярко-синее небо. Сказка!

Выходим к реке Караколу и по тропинке, петляющей в камнях, вдоль берега направляемся к Пржевальску (ныне Каракол) — конечному пункту нашего трехнедельного похода.

Но голод все настойчивее отвлекает от окружающих красот: остатки продуктов прикончили перед выходом к перевалу, когда солнце еще и не появилось из-за черной пилы хребта. Из рюкзаков и мешочков вытряхнули крошки черных сухарей, смешали их с последней банкой сгущенки, сдобрили образовавшуюся массу спиртом, и «пирожные “картошка”» мгновенно исчезли в восьми ртах.

Далеко за полдень, а до Пржевальска еще километров двадцать. И тут тропа резко свернула за еловую стену, и мы неожиданно оказались перед двумя пожилыми киргизками, которые приветливо заулыбались нам. На толстенном бревне, покрытом белоснежным полотенцем, — пиалы, полные, как оказалось, айрана и кумыса. Рядом — пиалы с желтым маслом и стопка румяных ароматных лепешек. Мы оторопели, а женщины сразу принялись угощать. Спрашиваем, кого они ждут. Оказывается — нас! Их предупредили пастухи, заметившие туристов еще утром на леднике, на гребне...

Принять деньги они категорически отказались, а оставшиеся лепешки заставили взять с собой. Мы же были счастливы — и не столько от яств, появившихся так кстати, сколько от человеческой заботы и теплоты.

Это правда, что первые впечатления о человеке самые верные, точные. И впечатления о народе — тоже. Все последующие встречи с киргизами — и на дорогах, и в горах, и в больнице в Дараут-Кургане — укрепили мое мнение о них как о людях добрых, отважных, щедрых душевно, готовых прийти на помощь, поделиться последним...

Столь же прекрасными качествами обладают и мои друзья-узбеки, встречи с которыми мне подарили многочисленные экспедиции в Средней Азии.

В 1975 году Всесоюзное общество «Знание» направило меня в Киргизию — в столицу Фрунзе (ныне Бишкек), Ош и Узген — с лекциями о роли химии в нашей жизни. Выступал я на машиностроительных и автосборочных заводах, предприятиях текстильной и пищевой промышленности... В Советской Киргизии, богатой природными ресурсами, быстро развивались индустрия, сельское хозяйство, наука, культура. В ее промышленности тогда трудились около 20% работников, занятых в индустрии всей Средней Азии, а по темпам роста промышленной продукции она занимала первое место в Союзе.


01_ферганский хребет.jpg

Ферганский хребет с предгорьями


В Оше — «воротах Памира» — мне доводилось бывать почти каждый год, начиная с 1980-го. Отсюда я выезжал в энтомологические экспедиции на Памиро-Алай и Тянь-Шань, сюда и возвращался. И всегда до вылета в Москву около недели безмятежно отдыхал: наслаждался сказочными фруктами, общался с жизнерадостными, дружелюбными жителями, копался в сокровищах девяти книжных магазинов...

Грустно вспоминать те времена — ведь с распадом Союза народное хозяйство республики, особенно промышленность, быстро разрушалось. Росла безработица, нищали люди. За чертой бедности оказалось 70% жителей, и около 70% молодежи ежегодно отправлялось на заработки в Россию. Обычной стала грустная шутка: «Оказывается, мы раньше жили при коммунизме, только не знали этого». И хотя Кыргызстан оставался самой демократичной из среднеазиатских республик, по уровню жизни населения (в 2003 году средняя месячная зарплата равнялась 25 долларам США) в СНГ он опережал только Таджикистан и Узбекистан.


02_река нарын.jpg

Вид на Ферганский хребет через реку Нарым


Наши экспедиции продолжались, и в долгих переездах шоферы рассказывали, что в стране нет твердой, справедливой власти, жаловались на вымогательство чиновников, мешающих людям заниматься собственным хозяйством на земле.

В июле 2002 года мы возвращались из памирской экспедиции. Около кишлака Сары-Таш в кабину подсел молодой таможенник. С явной болью он спросил совета, как ему жить, как прокормить детей. Ну что я мог ему сказать? Ответил, что помочь может только работа, надо трудиться как можно больше, и пожелал так необходимого для этого здоровья.


03_алаикуу.jpg

Киргизия. Тянь-Шань. Пограничный с Китаем хребет Алаикуу


Из девяти книжных магазинов в Оше остался один. Меньше стало на знаменитом ошском базаре фруктов, арбузов и ферганских дынь: пересечь узбекско-киргизскую границу стало сложно и их просто не везли из Ферганской долины. Зато в последние годы в магазинах появились самые разнообразные продукты питания, а на улицах — дорогие иномарки. Но это для немногих.

Обнищание, рост безработицы и беспредельная коррупция истощали терпение людей, приводили к социальным взрывам. В марте 2005 года из страны бежал президент Аскар Акаев, в апреле 2010 года — его преемник Курманбек Бакиев. Никуда не исчезли причины и последствия конфликта узбеков с киргизами 1990 года. И вот 10—14 июня 2010 года на юге Киргизии, в Оше и в Джалалабаде начались кровавые межнациональные побоища — были убиты многие сотни людей. Стремительность одновременного появления на обширной территории огромных толп погромщиков, вооруженных не только ножами, говорила о том, что убийства были спланированы и организованы.

«Кому выгодно?» — Разбогатевшим наркобаронам, членам международных радикальных исламистских организаций, оставшимся в стране родственникам и сторонникам Бакиева. Дестабилизация обстановки облегчает трафик и распространение наркотиков, а исламисты не оставляют надежды на создание в центре Средней Азии соответствующего их взглядам государства. Международные банды террористов уже вторгались в Киргизию: в окрестности Баткена (1999—2000) и Кадамжая (11 мая 2006 года). Тогда они были разгромлены, в основном силами погранвойск. Но коррупция и нищета сделали возможной июньскую трагедию.

Цели моей поездки в Ош и на юго-запад Киргизии были не только энтомологические: я хотел увидеть своих узбекских и киргизских друзей, по возможности помочь им и постараться понять положение в стране, которую я давно полюбил и судьба которой мне небезразлична. Я считал своим долгом встретиться с пограничниками Киргизии —меня связывает с ними многолетняя дружба. Преемники лучших традиций погранслужбы России, офицеры киргизских погранвойск, по моему убеждению, представляют собой интеллектуальную и нравственную элиту молодой республики. Когда в Ош приезжает Роза Отунбаева, она останавливается в скромной гостинице ошского погранотряда. Президент Киргизии знает: пограничники не продадут и не изменят.

В Оше я оказался 17 июля. Страшная кровоточащая рана и не начала затягиваться. Почерневшие от горя и тревоги лица узбеков, растерянность, а порой и отчаяние в глазах киргизов. Город было трудно узнать. Целые кварталы разрушены и сожжены, в центре не осталось ни магазинов, ни славных чудесной кухней кафе и ресторанов, закрыт рынок. В городе, прежде многолюдном, бурлившем жизнью, мало прохожих и машин, таксисты тщетно ждут пассажиров...


04_кафе.jpg

Ош, июль 2010 года. Бывшее кафе (слева), разрушенная крыша дома (справа)


После вопроса, откуда я, сразу же следует второй: «Как считают в Москве, кто начал первым — киргизы или узбеки?» Я не позволил себе ни единого слова, которое могло бы обострить раскаленные межнациональные отношения. Над нами есть Судья. А организаторов побоищ в Киргизии ищут.

Наконец, еще об одной реальной угрозе существованию киргизского государства — о коррупции в системе образования, в подготовке квалифицированных кадров. На юге страны она стала почти тотальной. В каком состоянии образование на севере республики, в Бишкеке, пока не знаю.

Молодые «специалисты», с которыми я беседовал — юристы, психологи, технологи и другие, — все как один говорили, что за отметку о сдаче зачетов и экзаменов они платили, то есть их дипломы — купленные. Большинство сожалело, что не получили настоящего образования, не учились в Москве. В прошлом году в Карасу я познакомился с двумя студентами-нефтехимиками, после четвертого курса не знавшими разницы между крекингом и пиролизом нефти.

По завершении в отрогах Туркестанского хребта экспедиционной части поездки я возвращался в Ош из Исфаны на такси. В Баткене водитель подсадил паренька. Разговорились. Русским он владел слабо, хотя перешел в одиннадцатый класс. Я уже слышал, что в некоторых школах на юге нет преподавателей химии. Спрашиваю, изучал ли он химию.

— Да.

— А формулу аммиака знаешь?

Смущенно молчит. Пишу пальцем на пыльном боковом стекле «NH3». Говорит — такого раньше не видел. В формуле не смог показать ни азота, ни водорода. Но вряд ли виноват школьник: скорее всего, ему «преподавал» химик с липовым дипломом.

К счастью, еще есть учителя, щедро передающие детям знания. Я встретил их в кишлаке Динау: директора школы Исматиллу Джумаева, преподавателя английского Жумабая Саттарова... В начале июня в окрестностях Динау работала австрийская энтомологическая экспедиция. Жумабай легко общался с ее участниками по-английски.

Возвращаюсь из Оша в Москву. В самолете полно оживленных, общительных ребят, только окончивших школу. Летят искать работу. В глазах — тревога перед неизвестностью. И чем ближе Москва, тем тише становятся они.

Я не знаю, как будут убийцы вымаливать прощение за нарушение первой заповеди всех религий. Но уверен: история не оставит в центре Евразии государство, подобное Сомали или Бурунди.

Тяжело было писать эти заметки о любимой мною маленькой, еще недавно прекрасной стране. И только упование на мудрость живущих в ней народов оставляет надежду, что ошибся молодой киргиз, сказавший с болью: «У моей страны нет будущего».


Ош — Динау — Ош — Москва. Июль-август 2010 года.



Киргизская Республика (Кыргызстан) расположена на северо-востоке Средней Азии. Граничит с Казахстаном, Узбекистаном, Таджикистаном и Китаем. Площадь — 198500 км2. Более 90% территории — горы. Население — 5 090 000 (2007); киргизов около 60%, русских около 16%, узбеков 14%, украинцев 1,7%, также ненцы, дунганы, корейцы, уйгуры. Прирост населения 1,4% Продолжительность жизни: 62 года (мужчины), 71 год (женщины). Уровень грамотности 97%. ВВП — 220 млн. долларов США, или 432 доллара на душу населения.

Большой атлас мира. Сингапур, Ридерз Дайджест, 2007.



Разные разности
Безопасная замена фентанилу
Исследовательская группа из Майнцского университета им. Иоганна Гутенберга, кажется, нашла возможное альтернативное обезболивающее. Им оказался анихиназолин B, который выделили из морского гриба Aspergillus nidulans.
Наука и техника на марше
В машиностроении сейчас наблюдается оживление. И то, о чем пойдет речь в этой заметке, это лишь малая толика новинок в области специального транспорта, который так необходим нам для освоения гигантских территорий нашей страны.
Пишут, что...
…даже низкие концентрации яда крошечного книжного скорпиона размером 1–7 мм (Chelifer cancroides) убивают устойчивый больничный микроб золотистый стафилококк… …скрученные углеродные нанотрубки могут накапливать в три раза больше энергии на еди...
Мамонты с острова Врангеля
Остров Врангеля открыл в 1707 году путешественник Иван Львов. А в конце XX века на острове нашли останки мамонтов. Их анализ показал, что эти мамонты дольше всего задержались на Земле. Но почему же они все-таки исчезли?