Еще раз о роли первопроходцев
В журнале «Техника–молодежи» (2009 №3) появилось интересное замечание: «Первые образцы пионерских изобретений были уродцами, неспособными к дальнейшей эволюции. Схемы первых самолетов Лэнгли, братьев Райт и Сантос-Дюмона не получили дальнейшего развития. То же можно сказать о паровой машине Ползунова, о паровозах, автомобилях, электрогенераторах и даже безопасной бритве Жиллета. Оказывается, изобретатели-пионеры всегда очень плохие конструкторы. Но их корявые, неказистые, уродливые образцы выполняют не техническую, а социальную функцию: они, привлекая к технической проблеме внимание грамотных, знающих, опытных конструкторов, разжигают в них задор, желание блеснуть своим умением и квалификацией. Они-то, конструкторы, идя второй волной, и создают настоящие, практические, способные к эволюции машины, становящиеся потом классическими».
Наблюдение интересное, но трактуется оно не совсем верно. Психологические эффекты имеют значение, но главное — в другом: изобретатели-пионеры доказывают «теорему существования». Становится ясно, что можно создать летательный аппарат тяжелее воздуха, паровоз и т. д. И лишь потом этим начинают заниматься люди с другим типом мышления или характером.
Изобретатель, приступая к работе, не знает, как надо эту работу делать — что и отличает изобретательство от других видов человеческой деятельности. Поэтому, приступая к работе, он не может быть уверен в том, что справится. И не всякий человек может долго и интенсивно трудиться без такой уверенности, но среди изобретателей такие люди есть. И если маловероятные события происходят, изобретатели достигают успеха, сомневающиеся убеждаются, подключаются другие изобретатели и инженеры, наконец — люди, имеющие в своем распоряжении денежные средства. Будь это предприниматели, меценаты или чиновники, имеющие право выдать изобретателю субсидии, — не важно: имея деньги, изобретатели могут ускорить работу.
Все это подробно описал физик и популяризатор М.П. Бронштейн в своем очерке об изобретении радио (М.П. Бронштейн. Солнечное вещество).
Как известно, 12 марта 1896 года А.С. Попов продемонстрировал работу беспроволочного телеграфа. В телеграмме было всего два слова: «Генрих Герц». Почему А.С. Попов оказал такую честь именно ему? Да потому, что за несколько лет до этого знаменательного дня Герц передавал и принимал радиоволны на расстоянии до 16 метров, то есть именно он создал первый радиопередатчик и радиоприемник. Но почему тогда не его называют изобретателем радио? На это есть несколько причин, и вот главная: он не мог передавать информацию на большие расстояния. Кстати, он и не ставил перед собой эту задачу, он лишь хотел подтвердить существование электромагнитных волн. Максвелл теоретически доказывал их существование, а Герц сначала обнаружил эти волны, а потом занялся изучением их свойств. Но попутно он показал, что с их помощью можно передавать сигналы.
Вскоре после первых сообщений об опытах Герца в 1892 году физик Уильям Крукс, рассказывая о них, сообщил, что ученые в разных странах Европы пытаются с помощью электромагнитных волн передавать телеграммы. Но если такая идея носилась в воздухе, то почему только два человека, А.С. Попов и Гульельмо Маркони, добились успеха? Потому что они были хорошими инженерами и нашли целый ряд оригинальных технических решений. Например, Попов сделал более чувствительный, чем у Герца, приемник на основе открытого несколькими годами раньше Оливером Лоджем эффекте воздействия электромагнитных волн на железные опилки.
В технике отличать разрешимые проблемы от неразрешимых иногда бывает очень непросто. Поэтому роль изобретателей-первопроходцев очень велика — доказательство принципиальной возможности достижения того или иного эффекта бывает ценным, даже если его не удается использовать сразу. Например, для развития химии большое значение имели первые примеры получения органических веществ из неорганических. К таким пионерским работам относятся первые опыты по синтезу мочевины и уксусной кислоты. Реакции, посредством которых эти вещества были получены, ныне представляют лишь исторический интерес. В XIX веке многие авторитетные ученые были уверены, что синтезировать органические вещества из неорганических невозможно. И поэтому первые успешные опыты в этом направлении не только внесли большой вклад в развитие химии, но имели также большое общенаучное значение.
С летательными аппаратами тяжелее воздуха или с получением органических веществ из неорганических ситуация была аналогична — большинство не верило в такую возможность.
Но общего подхода к таким проблемам нет и невозможно понять, не разбираясь в тонкостях вопроса, есть ли у изобретателя шансы на успех. Причем часто изобретатель не сам решает, чем ему следует заниматься, а зависит от тех, кто финансирует работу. Поэтому возросла роль тех, кто фактически принимает подобные решения. В последнее время многие придерживаются мнения, что директора институтов и т.п. должны отличаться не столько научными, сколько административными и организационными талантами. Но если от директора в какой-то мере зависит то, чем будет и чем не будет заниматься вверенный ему институт, то весьма желательно, чтобы он также мог отличать разрешимые с научно-технической точки зрения проблемы от неразрешимых.