Трудности перевода
«Не нужно верить тому, что химия — наука таинственная и непонятная». Такими словами начиналась аннотация на книгу Поля Деловера «О, химия!» издательства «Техносфера», опубликованная на правах рекламы в февральском номере нашего журнала. Популяризация науки задача благородная, но выполнять эту задачу надо хорошо. В частности, издателям переводной литературы не следует экономить на переводчике и научном редакторе. Поэтому мы сочли необходимым опубликовать впечатления читателя «Химии и жизни» от этой книги.
Можно по-разному относиться к раскованному стилю изложения самого Деловера, устроившего ералаш из многих тем и понятий, но переводчик этой книги постарался окончательно запутать читателей. Возможно, редактор мог бы исправить ситуацию, отловив ошибки, но его, похоже, не было вообще.
Автор, как ему кажется, в непринужденной манере описывает «сеансы магии», то есть химические опыты. Однако при чтении перевода понять их суть удастся только профессионалу с большим стажем проведения этих опытов. В книге упоминается «сеанс магии, использующий сырые яйца, состоящий в том, чтобы, когда они тонут или находятся в погруженном в воду состоянии, постараться заставить их плавать на поверхности» (с. 27, стиль перевода сохранен). И всё! Проницательный читатель должен самостоятельно догадаться, что для всплытия утонувших яиц надо растворить в воде изрядное количество соли.
В описаниях биохимических процессов автор чувствует себя увереннее — там изложение понятнее и перевод точнее. Зато в неорганической химии…
Вместо «разложения» роданида ртути в опыте с «фараоновыми змеями» (очень красивый опыт, в котором роданид ртути в виде мелка поджигают с одного бока и из него тут же выползает одна или несколько «змей») написано «взаимодействие» с этим веществом (с. 143). Тонко приготовленный активированный уголь превращен переводчиком в тонко разделенный (с. 91), а это совершенно лишнее, поскольку его надо тонко готовить, но не размалывать. Активированный уголь приготавливают в несколько стадий, среди которых размалывания может не быть. Зажечь свечи при взаимодействии воды со спрятанными в фитиле кусочками натрия (с. 92) не удастся (шипение будет, а огонь не появится), но сделать это с пероксидом натрия вполне возможно. Да и вулкан из серной кислоты и KMnO4 (с. 94) лучше не делать — лабораторию жалко! В термос с жидким азотом можно запихнуть несколько воздушных шариков, но не «десяток мячей, наполненных воздухом…» (с. 31).
Еще меня поразил такой абзац: «Этот феномен повторного замерзания льда был открыт ирландским физиком Джоном Тиндолом — наиболее известный как эффект, носящий его имя, имеет место из-за рассеивания света коллоидами — и именно он заложен в основу катания на коньках по льду». Джон Тиндаль (а не Тиндол) действительно открыл эффект рассеивания света в коллоидах, но это никак не связано с другим его исследованием — плавления льда при давлении. Более того, как показали дальнейшие исследования, лед при скольжении по нему фигуриста или при давлении ножом не плавится, а пластически деформируется. Допустим, это физические тонкости, в которых переводчик не обязан разбираться. Но читаем дальше и понимаем, что переводчик не знаком даже с устоявшимися химическими терминами.
Действительно, какой химик не знает, что существует принцип Ле Шателье (а не Шантеле), горелка Бунзена (а не свеча Бюнсена), реакция Майяра (а не Мейарда), кислота Бренстеда (а не Бронстеда). Что немецкого химика Мичерлиха не принято называть Митшерлихом, а первого химика-органика звали Велер (а не Вехлер!)? Впрочем, что там химия, если художника Дега назвали на старинный манер Дегас, Тайлерана — Тайлерандом, а залив Гудзон — Худсоном!
Вернемся, однако, к принципу Ле Шателье. Равновесие (с. 28) H2O–лед H2O при повышении давления, по логике автора, должно смещаться влево, но в тексте написано обратное. Впрочем, оно тут вовсе ни при чем, поскольку для плавления необходимо гораздо большее давление, чем можно получить в указанных случаях.
И опять о терминологии. Вместо диэтилового эфира (с. 33) появился таинственный оксид диэтила, марганец назвали магнезием (с. 43), раствор щелочи в книге называется алкалин (с. 62), алюмокалиевые квасцы — алюн (с. 85), полиэфир стал полиэстером (с. 97), стакан из непрозрачного стекла превратился в смотровой стакан (с. 57), цветные пары NO2 стали блестящими (с. 91), плавление (льда) подменено «синтезом»(с. 28), адиабатическое расширение — адиабатическим ослаблением (с. 165), а подкисление фильтрата серной кислотой названо окислением (с. 90). Далее уже не удивляет, что сероуглерод называют дисульфатом углерода (с. 66), пероксид водорода — кислородной водой (с. 67), Фелингову жидкость (или реактив Фелинга) — ликером Фелинга (с. 46), а ледяную уксусную кислоту — замороженной (с. 84). Стоит ли обращать внимание на такие мелочи, как «кислотно-базовый индикатор» (с. 89) или «явление тампона» вместо буферной емкости (с. 137)? Из этого занимательного пособия можно узнать, что при горении свечи кислород — топливо (с. 93), фосфор при взаимодействии с бертолетовой солью «показывает большую окислительную способность» (с. 73), а серная кислота оплавляет украшения и часы (с. 77).
Если бы отставной солдат Брандт «сжигал на угле остатки от испарения мочи» (с. 66), то он никогда не обнаружил бы свечение фосфора (а увидел бы только дым). Как известно, Брандт выпарил несколько сотен литров мочи, сухой остаток прокалил, потом смешал с углем и прокалил без доступа воздуха. В результате образовался белый фосфор, который медленно окислялся и красиво светился зеленым светом (фосфоресцировал). При простом сжигании фосфора на воздухе свечение не будет заметно из-за более яркого пламени и плотного непрозрачного дыма.
Если бы активированный уголь не адсорбировал пары диоксида азота, а приводил к «полному их испарению» (с. 91), то не существовали бы противогазы. Если бы «флюоресценция и фосфоресценция являлись радиоактивной релаксацией» (с. 169), то жизнь на Земле из-за высокого уровня радиации была бы под большим вопросом.
А вот еще шедевры перевода: гидролиз сложных эфиров в щелочной среде — «намыливание» (с. 165), «альдегиды являются в первую очередь сахарами» (с. 45), эвтектика — свойство некоторых твердых смесей плавиться «при хорошо определенной температуре точно так же, как чистое вещество» (с. 170), «СО2…— отвердитель в СаСО3» (с. 83) или, например, хлорид кислоты (с. 95)…
И еще немного о трудностях перевода. Как поступает нерадивый студент? Делает перевод на компьютере и подсовывает преподавателю. Тогда вещество будет не иметь свойство, а представлять его. При описании опыта Жозефа Блэка:
MgCO3 → MgO + CO2 ↑,
MgO + H2O → Mg(OH)2,
Mg(OH)2 + K2CO3 → MgCO3 ↓ + 2KOH
появится фраза: «Но в действительности, газ, который ушел во время нагревания, был восстановлен в окиси магния за счет твердого вещества, а именно K2CO3» (с. 52).
На фоне этого калька с иностранного текста, трудно читаемая по-русски, — просто мелочи. Например, «дают место осаждению», «дают место явлению флюоресценции», «это соединение передачей заряда является синим», «обеднение хлорид-ионами вынуждает положение равновесия изменится влево для того, чтобы восстановиться», «происходит перемещение положения равновесия вправо с целью ее регенерировать», «это, конечно, не самые надежные показатели, ни наиболее многообразные эксперименты, которых не хватает, чтобы подкрепить это важное высказывание» и т. д. и т. п.
Студент, сказавший что-либо подобное на экзамене, получит «неуд», а что же издательство? В ногу со временем поставило переводчику «зачет», как нерадивому студенту, которого жалко выгонять с пятого курса. Ведь химия — наука таинственная и непонятная!
Для кого же предназначена эта книга? Мне кажется, не для студентов и преподавателей, как заявлено в аннотации, а для переводчиков, чтобы они учились на чужих ошибках.
Доктор технических наук, профессор
А.В. Добрынин