Цусима: что произошло?
В журнале «Химия и жизнь» есть раздел «Пишут, что ...», где помещается краткая информация о всякого рода интересных материалах, опубликованных в разных журналах. Недавно (2007 №6) там появилось любопытное сообщение, которое мы приведем полностью: «...слабость российской армии и катастрофичность ее поражения в русско-японской войне 1904–1905 годов были сильно преувеличены как западноевропейской, так и советской историографией, на самом деле поражение под Цусимой имело скорее психологический, чем военный эффект («Вестник РАН», 2007, т. 77, № 4, с. 301–308)».
Здесь имеется два утверждения. Первое — «слабость российской армии и катастрофичность ее поражения… были сильно преувеличены» — относится к войне в целом. Второе — «поражение под Цусимой имело скорее психологический, чем военный эффект» – только к данному морскому сражению. Сравниваются представления о войне в целом и то, что «на самом деле» произошло под Цусимой. Но это не одно и то же: связка «на самом деле» была бы уместна, если бы цусимское поражение было решающим для общего хода военных действий. Но этого никто не утверждает. Так что налицо логическая ошибка.
Однако обратимся к существу дела. В статье из «Вестника РАН» утверждается, что сражение под Цусимой не могло существенно повлиять на ход военных действий, поскольку судьба войны решалась на суше. В основном это утверждение верно, хотя, по-видимому, получивший возможность действовать, не встречая сопротивления, японский флот мог нанести какой-то ущерб противнику. Какой — тема для отдельного исследования, однако японский десант захватил Сахалин, а угроза десанта на материке заставляла русское командование не только держать значительные силы в Приморье, но и посылать туда подкрепления. Но возможности японского флота были все-таки ограничены.
Тем не менее Цусимское сражение имело историческое значение исключительной важности. Термин «психологический эффект» можно понимать по-разному. Это сражение имело политический эффект — правительство потеряло доверие всех слоев общества. Итоги сражения говорили сами за себя. Все броненосцы, броненосные крейсера и часть других кораблей были потоплены или взяты в плен, несколько крейсеров и более мелких судов были интернированы в нейтральных портах. Во Владивосток прорвались два миноносца и один крейсер второго ранга. Потери японцев — три миноносца (по японским данным — три миноноски: «Морской сборник», 1905, № 6, с. 241). Очевидно, что такое соотношение потерь указывает на полное превосходство японского флота. И как следствие — вопрос к руководству страны: неужели оно не могло предвидеть, чем должно было закончиться сражение с японцами?!
Осенью 1904 года из Балтийского моря на Дальний Восток была отправлена 2-я Тихоокеанская эскадра. Ее основная задача — оказать помощь 1-й Тихоокеанской эскадре, базировавшейся в Порт-Артуре. Поскольку из-за большой осадки броненосцы не могли пройти Суэцкий канал, эскадра должна была обогнуть Африку. Когда эскадра находилась в районе Мадагаскара, Порт-Артур капитулировал. Ситуация коренным образом изменилась. Японский флот господствовал на море, и 2-я Тихоокеанская эскадра была неизмеримо слабее его. Тем не менее она получила приказ продолжить свой путь. В результате 28 июля 1904 года произошел бой между русской эскадрой и японским флотом — «репетиция» Цусимы. В этом бою японцы имели превосходство в силах и одержали победу. Поскольку перед Цусимой было известно, что в предстоящем бою превосходство японского флота будет еще более значительным, то руководство страны должно было сделать соответствующие выводы. Но не сделало.
Поражение под Цусимой произвело столь сильное впечатление на общество не потому, что оно существенно повлияло на ход военных действий, и не из-за больших потерь — сухопутные сражения под Ляоляном и Мукденом имели большее значение, и потери там были на порядок больше. Но под Цусимой более 5000 человек погибло заведомо бессмысленно, не имея возможности нанести ущерб противнику, и общество понимало, что потери могли быть еще больше. Под Цусимой произошло то, чего не происходило ни до, ни после, остатки русской эскадры сдались в плен. Это был единственный случай в истории, когда большие корабли Русского флота сдались в плен. Да и небольшие корабли сдавались исключительно редко. И ответственность за это, как теперь принято говорить, неоднозначное решение лежит, судя по всему, на одном человеке — адмирале Н.И. Небогатове. Заметим, что корабли, которые после боя главных сил пытались достичь Владивостока самостоятельно и адмиралу Небогатову не подчинялись, при встрече с превосходящими силами японцев, как правило, флаг не спускали и героически погибали. Точно так же героически погибнуть могли и три крейсера, которые по приказу адмирала О.А. Энквиста после боя вместо Владивостока отправились в Манилу.
Судя по всему, перед Цусимой можно было не сомневаться, что в предстоящем бою тысячи моряков погибнут, не нанеся ущерба врагу. Но вряд ли можно было ожидать, что часть из них избежит гибели лишь потому, что адмирал прикажет спустить флаг. Так что следовало ожидать даже больших потерь, чем оказалось на самом деле. Короче говоря, цусимская катастрофа с очевидностью продемонстрировала слабость высшего руководства страны, и в этом было ее основное историческое значение. Настроения, охватившие в то время все слои российского общества, описаны в воспоминаниях крупного московского предпринимателя начала прошлого века Н.А. Варенцова: «После разгрома нашего флота… даже те из купцов, которые боялись раньше слышать о каких-либо желательных реформах в правительстве... теперь внимательно слушали «болтунов», как они раньше называли либералов» (Н. А. Варенцов. Слышанное, виденное, передуманное, пережитое. М.: Новое литературное обозрение, 1999, с. 691).
В кратком замечании «поражение под Цусимой имело скорее психологический, чем военный эффект» не содержится ни малейшего намека ни на то, что действительно произошло в этом бою, ни на его политические последствия. Наоборот, использование нечеткого выражения «психологический эффект» может соответствовать модной в наше время точке зрения, что на общество влияет не столько само событие, сколько его отражение в СМИ.