Фантастика

Она — длинная, зеленая и пахнет колбасой. Он — невысокий, лысоватый, со стареньким брезентовым рюкзаком за плечами. Она, как издавна заведено у электричек, подходит ровно в 23.00, опоздав на положенные двадцать минут. Он сразу лезет в тамбур и заглядывает в вагон — нет ли свободных мест. Слава Богу, мест нет, и можно скинуть рюкзак и присесть на него в уголке, у стоп-крана...

Тихо. Дело к шести. Сумрак в храме понемногу сгущается. Синие огоньки лампадок, кажется, проступают ярче перед высокими, темными иконами. Из приоткрытых с улицы дверей тянет прохладой и запахом сирени. Влад потянулся к выключателю. Вспыхнув, желтый круг выхватил стопки рыжих свечей, иконки и крестики на противоположной стороне стола. Почесав подбородок с проступающим пушком, он достал из кармана книгу и углубился в чтение...

— Господин, купите ковер, всего шестьсот сольдо! Незаменимая вещь для опытного путешественника. Не шумит, быстр как птица, легок в управлении, места не занимает, можно на себе носить, — навязчиво тараторил рыночный зазывала.
— Ну и что я с ним буду делать, по-вашему? — раздраженно отмахнулся Иов...

Последние три года в доме не жили. Старый хозяин, очень к нему привязанный, вынужден был провести много времени в клинике, затем в специальном санатории для состоятельных онкологических больных. С перерывом на тихоокеанский круиз, который, по уму, не стоило затевать, но иначе было не израсходовать выделенных на лечение сумм. Весной он переселился по соседству, и окончательно, — в гораздо более скромные апартаменты, над которыми реял мраморный ангел с крестом. Табличку с фамилией, за неимением двери в новом жилище, прикрепили к основанию памятника...

Близилась полночь. Человек за письменным столом отложил ручку, собрал бумаги в аккуратные стопки, ожесточенно потер глаза, потом с наслаждением потянулся. Проделав этот ритуальный комплекс движений, он поставил локти на стол, уперся подбородком в скрещенные кисти рук и замер в ожидании...

— Вот здесь.
Водитель изображает небрежный кивок. Едва слышимый свист отъезжающей дверцы судорогой сводит лицо, и я неловко вываливаюсь из мобиля. В затылке привычно ноет, отчего воздух отдает кислым. Пульсация удручает однообразием: полсекунды — всплеск боли и секунда блаженного покоя. Большое пятно. Мощное...

Жил-был ты. Сильный, быстрый, нелюдимый. Когда появлялся в городе, приносил с собой запах костра, речной прохлады, дороги и вольности. Мужчины хмурили брови и вздыхали, тоскуя о недосягаемой свободе. А женщины уводили в дом детей и торопливо чертили в воздухе охранные знаки, потому что видели в твоих зрачках пустоту и страшились ее...

Эка невидаль — овца! Вон у меня приятель с Белого берега — тот вообще тюлень, а парень отличный, и на гитаре зажигает, и спиртягу хлещет не хуже нашего. И положиться на него всегда можно, а в нашем деле это, сами понимаете...

Натянув шорты, зевая и почесываясь, я поднялся на палубу. Солнце оторвалось от прибрежных мангровых зарослей, легкое облачко словно приклеилось к нему, поверхность океана была серой, стального оттенка, с неожиданно глубокими золотисто-салатными провалами...

Однажды Адам Смартус увлекся криптологией. Достойное хобби для детектива, не правда ли? Это вам не кактусы разводить. Смартус аннулировал заказ на Ferocactus visnaga и выписал несколько книг по криптологии. Начал он с «Истории криптографии в картинках и примерах», рекомендованной в качестве предварительного чтения тем детям, чьи родители кодируют телевизоры от боевиков и нескромных мелодрам...

Мерная зыбь, колыбельная. Лодка качается белая, молочная. Тонька плывет. Глаза у Тоньки серые, волосы светлые в пучок стянуты на затылке. Рука в воду опущена. Не сильно, для вида — пальцы замочить. Страшно: кольнет в сердце крик птичий, дернет что-то за руку, стянет в море — и нет человека. Лишь лодка останется, белая, молочная, цветок анарина, похоронная сказка. Облако. Если повезет — сегодня не сдернет. Вынесет челнок к лукоморью, вернется Тонька к Михе. На день? На год? До нового плавания. ...Ах! Не вернется...

Повестка... Внутри все обмерло, а потом сердце заколотилось быстро-быстро. Будто вместо теплой крови оно разгоняло по артериям жидкий азот. А в мозгу в такт этим ударам уже билось «нет-нет-нет!..». Стандартная реакция на плохие новости. На очень плохие новости. К тому же нежданные. Черт, я ведь и впрямь совсем забыл, что начался очередной призыв. Работа занимала двадцать пять часов в сутки (по крайней мере, так казалось), и, получив сигнал «входящая почта», я был уверен, что это либо как-то связано с нашим проектом, либо, в худшем случае, еще один каталог сумел обойти антирекламные фильтры. Но из принтера выползла повестка...

Я обнял ладонью каплеобразный бокал. Следжер вновь забегал передо мной. Никогда не видел вице-президента «Тайм спэйс сенчури» в таком состоянии.
— Да успокойся ты! — попросил я и отпил глоточек «Царицы Марса». Нет, врут: это сделано на Земле... Я вдохнул воздух над краем бокала. Точно, Земля. Лет тридцать выдержки. На Марсе тогда не было никаких поселений. И уж тем более никаких парниковых плантаций. Но разве важно где и когда сделано, если пьется хорошо? Как говорится, главное — на Земле, главное — в коньяке...

Без сомнения, доктор Хаоким был талантливым экспериментатором и лучшим из ныне практикующих врачей-гипнотизеров, но профессора Барнаби слегка раздражала его манера произносить восторженные монологи. Да еще дама сидела с застывшим взглядом и не шевелилась...

Л унный свет классиками расчертил коридор. В сонной тишине одиноко шлепали маленькие неуверенные ножки. Я сощурился (очки, естественно, остались на столе возле компьютера). Так и есть: едва ли не годовалый карапуз целеустремленно вышагивает к лифтам; смешно покачивается круглая памперсная попка. Моя Ксюха совсем недавно так же переваливалась, топая по комнатам. Однако ситуация! Из какой же это палаты пациентишка сбежал? Мамаша, значит, спит без задних ног, а он...

Я подарил ей бусики на день рождения. Вообще-то она просила подарить ей соли. Нет, не просто соли, а соли именно без добавок, без ярких надписей и мельтешащих картинок на упаковке. Ей хотелось соли в картонной коробке с синими полосами — именно в грубой картонной коробке с разошедшимися краями. Чтобы сероватые кристаллики сыпались из нее на ладонь и затем легко стряхивались, не оставляя въедливого запаха искусственных пряностей. Она чудачкой была. Всегда хотела не такого, как у всех. Без игры или выпендрежа — искренне. Поэтому мы и встречались с ней...