«Уничтожим всех уродов»*

Что больше всего мешает работе ученых, научному творчеству? Еще недавно, лет десять — пятнадцать назад, все дружно жаловались на недостаток финансирования, но сегодня, как показал блиц-опрос в кругу наших знакомых, в основном достает обилие разного рода отчетов, бессмысленных и бесполезных, на составление которых уходит прорва времени. Складывается впечатление, что все эти отчеты нужны лишь как оправдание существования запрашивающих их чиновников, размножающихся как тараканы.

Иллюстрация С. Тюнина

Упомянутый блиц-опрос выявил также всеобщее убеждение, что повальная бюрократизация — это каинова печать современной российской власти. А вот с этим мы не можем согласиться, спрут бюрократии охватил весь мир, более того, западный бюрократ даст нашему доморощенному головотяпу сто очков вперед.

Ученые всех стран, даже объединившись, ничего не могут с этим поделать. Ученые — люди зависимые, в первую очередь от бюджетного финансирования, бюрократия для них — это непреодолимая сила, действия которой нельзя ни предсказать, ни предотвратить. В этих форс-мажорных обстоятельствах остается только расслабиться, писать отчеты и — шутить, например, награждать особо отличившихся чиновников шутовскими премиями. В 2012 году Игнобелевская премия по литературе была присуждена Счетной палате правительства США (US Government General Accountability Office) за доклад «Действия, необходимые для оценки последствий усилий по оценке затрат на доклады и исследования» (GAО-12—480R от 10.05.2012). Этот 32-страничный доклад, выложенный в открытом доступе на сайте этой достопочтенной организации, представляет собой образец американского канцелярита и поэтому может быть рекомендован всем желающим усовершенствовать свой американский английский.

На самом деле доклад лишь размещен на сайте Счетной палаты, а составлен он членами Комитета Сената США по вооруженным силам и аналогичного комитета Палаты представителей США. Законодатели озаботились высокой стоимостью аналитических исследований и отчетов, которые военное ведомство плодит с завидной регулярностью. Расследование показало, что в двух третях отчетов невозможно докопаться, на что были потрачены средства. Оргвывод: необходимо укреплять финансовую дисциплину, проверять сметы расходов и отчеты о реально произведенных расходах, а по результатам проверок составлять соответствующие отчеты, которые подлежат проверке компетентными органами. Доклад послужил еще одним подтверждением Великого закона бюрократии: любые усилия по сокращению расходов приводят к увеличению расходов. Или в других формулировках: любые усилия по сокращению документооборота приводят к росту документооборота; любые усилия по сокращению числа чиновников приводят к росту числа чиновников и так далее.

Истребование бесчисленного числа отчетов — порождение ума чиновников низшего и среднего звена, соответственно, и вред от них средненький. Куда больший урон наносят законодатели, которые принимают множество самых разных идиотских законов. Прозвище Взбесившийся Принтер, которым наградили Государственную думу отечественные острословы, может быть с полным основанием распространено на все парламенты мира.

Возьмем, к примеру, законодательное собрание штата Техас, США. С подачи сенатора Боба Глазгоу, оно приняло закон, запрещающий без специальной лицензии продавать и приобретать лабораторное химическое оборудование, всякие колбы, пробирки, мензурки, воронки и так далее. Обоснование: все это может быть использовано для производства наркотиков. О том, что все это используют для получения бесчисленного множества других веществ, в том числе для обучения химии в школах, законодатели, скорее всего, не знали по причине их преимущественно юридического образования. Зато они прекрасно разбираются в карательных мерах: за продажу и приобретение химической посуды без лицензии — тюремный срок до одного года и штраф до четырех тысяч долларов. За выдачу лицензий отвечает Департамент общественной безопасности штата Техас. За защиту общества от колб и пробирок сенатор Боб Глазгоу был удостоен Игнобелевской премии по химии за 1994 год.

Смех, поднявшийся во всем мире в связи с этим награждением, не остудил горячие головы последователей Глазгоу. Нашлись они и в России, где в 1998 году был принят закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» (№ 3-ФЗ от 8.01.1998), подкрепленный Постановлением Правительства РФ «Об утверждении перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации» (№ 681 от 30.06.1998). При составлении перечня прекурсоров (исходных веществ) для получения наркотиков законодатели, судя по всему, ориентировались на методики их синтеза, доступные любому желающему в Интернете, и по незнанию химии просто скопировали все упомянутые там вещества. В их число попали, например, серная и соляная кислоты.

Это породило огромные сложности у организаций, использующих эти простейшие и одни из самых распространенных химических реактивов, включая школы. Мало того что их стало невозможно купить без специальной лицензии, так еще необходимо вести журнал учета этих веществ, сродни тому, что использовали в советское время для этилового спирта. А что же целевая группа синтетиков наркотиков? Они могли по-прежнему свободно покупать ту же серную кислоту в виде электролита для кислотных (свинцовых) аккумуляторов в любом автомагазине (мы вам этого не говорили!). Почему-то инициатива российских законодателей прошла мимо внимания Игнобелевского комитета, а так как это произошло не в первый раз, мы усматриваем в этом факт дискриминации по национальному признаку.

Больше всего чиновники ополчаются на образование, вероятно, потому, что это самая беззащитная сфера человеческой деятельности. Наибольший ущерб наносит их вмешательство в содержание школьных программ. Так, например, Советы по образованию штатов Канзас и Колорадо выступили плечом к плечу против преподавания в подведомственных им школах теории эволюции Дарвина. За это они немедленно были увенчаны Игнобелевской премией в области образования за 1999 год.

Американских чиновников можно понять. Негоже, что в демократическом обществе решение об адекватной картине мира принимает небольшая сектантская группа ученых, этот вопрос необходимо выносить на суд широкой общественности и решать путем голосования, демократическим большинством. Дальше — больше. Школьник имеет право сам определять, изучать ему теорию эволюции или не изучать, если она не соответствует картине мира, сложившейся в его голове под влиянием родителей и Интернета. «Я Дарвина не читал, но осуждаю». Это право на невежество попыталась отстоять 16-летняя школьница из Санкт-Петербурга Мария Шрайбер, подавшая в 2006 году иск в суд с требованием запретить в школах преподавание теории эволюции и ввести в учебные программы иные концепции происхождения человека. Суд иск отклонил, хотя для принятия решения судье пришлось скрупулезно изучить заверенный перевод автобиографии Дарвина, чтобы лично убедиться, что Дарвин при создании своей теории руководствовался научными соображениями, а не идеологическими или, упаси Боже, антирелигиозными установками. Повезло с судьей, а если бы не повезло?

Помимо награждения чиновников шутовскими премиями, ученые занимаются и более привычным для них делом — изучением феномена бюрократии с научной точки зрения. В последние годы большую популярность среди математиков приобрела «Задача ленивого бюрократа» — составление оптимального режима работы бюрократа, который, с одной стороны, стремится работать как можно меньше, а с другой — должен постоянно демонстрировать свою занятость, действуя по принципу «что бы ни делать, лишь бы ничего не делать». Одно из самых основательных исследований в этой области («Information and Computation», 2003, 184, 129–146) выполнено Эстер Аркин, Майклом Бендером, Джозефом Митчеллом и Стивеном Скинабом из Университета Нью-Йорка. Их работа не прошла мимо внимания Игнобелевского комитета, но премию им все же не дали, потому что, несмотря на 19 сформулированных и доказанных лемм и теорем, им так и не удалось найти строгое решение поставленной задачи, которую любой бюрократ легко решает на интуитивном уровне.

Больше повезло Джану Витторио Капраре и Клаудио Барбаранелли из Римского университета Ла Сапиенца и Филипу Зимбардо из Стэнфордского университета. Их работа «Уникально простые личности политиков», опубликованная ни много ни мало в «Nature» (1997, 385, 493), одном из самых авторитетных научных журналов в мире, была отмечена Игнобелевской премией по психологии за 2003 год.

В чем суть работы? Согласно воззрениям современной психологии, личность любого человека мы оцениваем по пяти параметрам: дружелюбие, честность, эмоциональная устойчивость, интеллект и энергичность. Но ниоткуда не следует, что, принимая решение голосовать или не голосовать за того иного политика, люди руководствуются теми же критериями. Ученые опросили более двух тысяч жителей Италии, предлагая им оценить политиков Сильвио Берлускони и Романо Проди, актера и композитора Пиппо Баудо, горнолыжника Альберто Томба и себя любимого.

Оказалось, что актера, спортсмена и себя люди оценивают по полифонической шкале, которая может быть сведена к вышеозначенным пяти параметрам. Тогда как политиков, как бы наперед отказывая им в интеллекте, дружелюбии и других приятных в общении чертах, они оценивают в плоской системе координат с осями «энергичность» и «степень вызываемого доверия». Аналогичные результаты были получены и в США, где для тестирования использовали личности Билла Клинтона и Боба Доула, соперника Клинтона на президентских выборах 1996 года. Они в глазах избирателей тоже оказались двумерными, хотя наверняка считали себя очень сложными, многогранными личностями, а избирателей, наоборот, одноклеточными.

Мы поражаемся наивности западного избирателя. Далась им эта энергичность! Мы-то на своей шкуре знаем, что энергичный бюрократ куда страшнее ленивого бюрократа, который сам живет и другим жить дает. То же и о доверии. Политикам и бюрократам никому верить нельзя, ни на грош. Верить можно только ученым. Потому что сами ученые ничего не принимают на веру и следуют путем эксперимента и строгой логики, а свои идеи проверяют сначала на мышках, а уж потом на нас, людях.

* Ничего личного, это просто название евгенической антиутопии французского писателя Бориса Виана, которое по неизъяснимой причине пришло автору на ум.