Претензии к Габеру
В «Химии и жизни» (2018, 2), в статье о великом русском химике В.Н.Ипатьеве, отмечена его большая работа по организации военно-химического дела в России. В частности, «в годы Первой мировой войны Ипатьев занимается организацией производства газов». А далее следует характерное для нашего времени замечание: «Показательно, что это никогда не ставили ему в вину. В отличие от Франца Габера». Замечание двусмысленное, оно выглядит как намек на «двойные стандарты», указывать на которые стало модно в последнее время. А если это, по существу, не так — стоило бы объяснить, в чем тут разница. Вместо этого говорится, что личное присутствие Габера при применении химического оружия в боевых условиях стоило ему потери репутации.
Странно: если бы Габер, лауреат Нобелевской премии, который действительно способствовал в значительной мере созданию и применению немецкого химического оружия, не присутствовал бы лично при боевом применении, то все было бы принципиально иначе? Такие рассуждения мешают увидеть главное. Германия первой применила химическое оружие, причем нарушив договоры, которые она сама подписала и которые запрещали применение такого оружия. Противники Германии были вынуждены обороняться. Именно поэтому не может быть претензий морального плана к В.Н. Ипатьеву и другим химикам — русским, английским, французским.
Не так давно была переиздана интересная довоенная (1935 года) книга о применении химического оружия в Первой мировой войне: А.Н.Де-Лазари. Химическое оружие на фронтах Мировой войны, 1914–1918. (науч. ред. и коммент. М.В.Супотницкого. Москва: Вузовская книга, 2008). Ее автор А.Н.Де-Лазари, подполковник генштаба Российской императорской армии, профессор Военной академии химической защиты, с 1940 года генерал-майор Красной армии, был арестован 25 июня 1941 года и расстрелян 23 февраля 1942-го.
В довоенные годы к химическому вооружению Красной армии относились очень серьезно, и Военно-химическая академия (с 1937 года Военная академия химической защиты) относилась к ведущим ввузам (высшим военным учебным заведениям) страны. Она была обеспечена элитным профессорско-преподавательским составом, как по специальным (химическим), так и по общевоенным и общенаучным дисциплинам.
В самом начале этой книги четко указано, что инициатива в применении БХВ (боевых химических веществ) в широком масштабе принадлежит Германии. Причем к исследовательским работам в области боевой химии она приступила с самого начала войны. В этих работах участвовал не один Габер, а, например, нобелевский лауреат Вальтер Фридрих Герман Нернст. Но в чем конкретно заключается роль Габера, которого мир считал инициатором газовых атак? В книге и на этот вопрос дан ответ. После первых малоудачных попыток использования артиллерийских снарядов с БХВ Габер предложил простое и остроумное решение — просто выпускать газ из баллонов. При благоприятном направлении ветра ядовитый газ должен был накрыть позиции противника. Требовалась только хорошая работа метеорологов. Именно это и произошло под Ипром.
«Популярности» Габера способствовало и то, что в 1916 году он был назначен начальником химической службы армии, ответственной за все исследования и производство химического оружия. Но крупномасштабное применение БХВ началось раньше, когда главным военным химиком Германии был кто-то другой. Так что претензии следует предъявлять не только к Габеру, а в первую очередь — к германскому командованию. Без приказа военных химическое оружие применено быть не могло.
Интересно и предисловие к книге Де-Лазари, написанное тогдашним начальником Военно-химической академии Я.Л.Авиновицким. В нем утверждается, что следующая война будет химической, причем цитируется свежая для того времени статья начальника химического отдела военно-санитарной службы германского рейхсвера д-ра Рудольфа Ганслиана (Сборник «Wehrgedanken» под редакцией генерал-лейтенанта Кохенгаузена. Гамбург, 1933): «Ни одно государство, несмотря на недавнее подписание женевского противохимического протокола, будучи вооружено новейшим вооружением, не захочет и не будет пренебрегать химическим оружием». В этом же предисловии говорится, что «Народный комиссар обороны в своем приказе № 154 от 21 июня 1929 года о введении в действие ПУ-29 (Полевого устава) дает нам совершенно четкое указание: “Средства химического нападения, указания на которые имеются в Полевом уставе, будут применены Рабоче-крестьянской Красной армией лишь в том случае, если наши классовые противники применят их первыми”». По-видимому, советское руководство считало, что потенциальным противникам в будущей войне что-то будет мешать применить химическое оружие первыми.
Как бы продолжением книги является статья А.Н. Де-Лазари, написанная зимой 1939–1940 годов, то есть уже после начала Второй мировой войны (Комбриг А.Н.Де-Лазари. Химическое оружие в прошлом и настоящем. Военно-исторический журнал, 1940, 4). В ней также утверждается, что уже начавшаяся Большая Война рано или поздно станет химической. Тем не менее, хотя на смену ПУ-29 пришел новый Полевой устав (ПУ-36), отношение к химической войне осталось прежним: «Красная армия вполне подготовлена как к противохимической обороне, так и к использованию средств химического нападения». И все же советское правительство готово отказаться от использования химических средств войны и доказывает это делом. В то же время Полевой устав Красной армии открыто предупреждает всех ее врагов, что «Средства химического нападения, указания на которые имеются в Полевом уставе, будут применены Рабоче-крестьянской Красной армией лишь в том случае, если наши враги применят их первыми против нас». И это не только слова. Красная армия не применяла отравляющие вещества в Великой Отечественной войне. И другие участники войны тоже.
Но еще более интересны комментарии к книге А.Н.Де-Лазари, написанные нашим современником. Это М.В.Супотницкий, бывший военный микробиолог, полковник медицинской службы запаса. Приведем пространную, но весьма характерную цитату из этих комментариев: «Когда не подготовишься к войне, а противник показывает свое умение воевать, то тогда надо искать себе какое-то оправдание в действиях противника же. По данным F. R. Sidel et al. (1997) <…> с самого начала войны британцы искали возможность применения химических веществ в боевых действиях. На начальном этапе войны они склонялись к несмертельным ОВ, способным вызвать слезотечение. В частности, химиками Imperial College в январе 1915 года было удачно продемонстрировано представителям армии слезоточивое действие этилиодоацетата (ethyliodoacetat). Неблагоприятное для британцев развитие войны заставило их искать более опасные химические соединения. Но никаких удачных идей у них не было, не было и людей, способных принимать решения в этой области. Немцы были осведомлены об интересе альянса к использованию химических средств поражения в войне. Технический уровень их химической промышленности, помноженный на интеллект университетских профессоров Берлина, позволил им выработать собственную стратегию наступательной химической войны. Поэтому правильнее считать, что Германии принадлежит не “инициатива”, а “лидерство” в применении ОВ». Противопоставление непонятно, лидерство было, но и инициатива тоже была.
Заметим, что наш современник не замечает различия между слезоточивыми газами, над которыми поначалу работали англичане и французы, и ядовитыми, к работе над которыми сразу приступили немцы. И тем более здесь нет даже упоминания о конвенциях, которые откровенно нарушила Германия. Создается впечатление, что для нашего современника подписанные документы не имеют значения. Так что при чтении современной литературы у читателя вполне может возникнуть вопрос: почему столько претензий к Габеру и нет претензий к Ипатьеву? Хотя ответ вполне очевиден: потому что Германия первой начала боевое использование ядовитых газов, нарушив тем самым ею же подписанные конвенции.