Иммунология в ожидании прорыва

Нобелевская премия по физиологии и медицине 2011 года досталась иммунологам (см. статью Е.Клещенко "Новые тайны древнего иммунитета"). Комментируя свое решение, члены Нобелевского комитета отметили, что исследования лауреатов открыли новые возможности для профилактики и терапии рака, инфекционных и воспалительных заболеваний. Но к моменту присуждения премий медицина могла использовать эти возможности более десяти лет — самая свежая из отмеченных работ опубликована в 1998 году. О том, чем занимались иммунологи все это время, можно судить по специальному выпуску журнала “Philosophical Transactions of the Royal Society B” (2011, т. 366), посвященному проблемам вакцинации. Выпуск подготовили до того, как стали известны имена нобелевских лауреатов.

Иммунология по Конан Дойлу

Согласно каноническим представлениям, иммунитет млекопитающих делится на врожденный и приобретенный (адаптивный), а он, в свою очередь, бывает гуморальным и клеточным. Гуморальный иммунитет обеспечивают В-лимфоциты (В-клетки), которые синтезируют антитела, специфичные к определенному патогену — бактерии или вирусу. За клеточный иммунитет ответственны разные группы Т-лимфоцитов. Они участвуют в регуляции дифференцировки В-лимфоцитов, уничтожают раковые клетки и клетки, зараженные вирусами и микробами. Адаптивная система специфична, она реагирует на определенные патогены и запоминает их, благодаря чему люди приобретают ко многим перенесенным инфекциям длительный или пожизненный иммунитет. Однако из-за специфичности системе адаптивного иммунитета требуется несколько дней, чтобы наработать достаточное количество клеток, синтезирующих нужные антитела и поедающих носителей определенного антигена. Пока она раскочегаривается, оборону держит система врожденного иммунитета. Это силы немедленного реагирования. Неспецифический иммунитет очень древний, в том или ином виде он присущ всем классам животных. Его агенты у млекопитающих — лейкоциты, макрофаги и дендритные клетки (ДК) — поедатели патогенов, которых они быстро распознают по принципу «свой — чужой». Но действует неспецифическая защита недолго, и у нее нет иммунологической памяти. Так что врожденному иммунитету до недавнего времени отводили роль цепного пса, который с остервенением облаивает из-за забора любого чужака, а нарушителя границы хозяйских владений ответственно кусает. Клетки адаптивного иммунитета более разборчивы; они не кидаются на все, что движется, а сосредоточенно преследуют намеченную жертву, как фамильная собака — мужчин рода Баскервилей.

Но как животному узнать, кто Баскервиль, а кто нет? В повести Артура Конан Дойла собаку науськивал злодей Стэплтон. Открытия, сделанные иммунологами в конце ХХ века и удостоенные Нобелевской премии, показали, что в организме эту функцию выполняют дендритные клетки и врожденному иммунитету более подходит роль Стэплтона, нежели цепной собаки. Именно ДК подают Т- и В-лимфоцитам сигнал действовать и предъявляют нужный антиген, подобно тому как Стэплтон давал собаке нюхать ботинок сэра Генри. Но если так, то и врожденному иммунитету присуща специфичность. Ведь коварный натуралист показывал псу обувь определенного человека, причем ношеную. Эту специфичность определяет система образ-распознающих рецепторов (pattern-recognition receptors — PRR), которые реагируют с молекулами, присущими только патогенам, но не хозяину. Самый известный образ патогена — липополисахарид бактериальной стенки. Взаимодействие PRR с образом запускает каскад биохимических реакций, активирующий дендритную клетку: она выдвигает на поверхность бактериальный антиген, который должна показать лимфоцитам, и при этом синтезирует сигнальную молекулу для взаимодействия с Т-клетками. Только прочитав оба сигнала с помощью своих рецепторов, Т-клетки активируются и «берут след». Разумеется, эта система устроена гораздо сложнее, чем здесь написано, в ней задействовано много генов и белков. Неудивительно, что порой она дает сбои. Тогда страдает невинная клетка, ошибочно принятая за патоген, — вспомните, как обозналась собака, приняв за Баскервиля каторжника Селдена в шубе сэра Генри.

Все ищут рецепторы

Открытие образ-распознающих рецепторов, которые служат связующим звеном между врожденным и приобретенным иммунитетом и запускают адаптивный иммунный ответ, изменило представление ученых о патогенезе и лечении инфекционных, иммунных и аллергических заболеваний, а также рака. Например, стало понятно, почему здоровая иммунная система не вырабатывает антител против собственных тканей. Клетки в организме постоянно погибают, и ДК, будучи фагоцитами, их подъедают. Но поскольку с молекулами патогенов они при этом не взаимодействуют, то сами не активируются и не активируют Т-лимфоциты. По этой же причине иммунная система неэффективно уничтожает клетки злокачественной опухоли — они не активируют ДК. Когда специалисты это поняли, то занялись разработкой различных бактериальных экстрактов и синтетических соединений, которые могли бы активировать дендритные клетки. Сейчас некоторые из этих соединений проходят клинические испытания.

Новое — хорошо забытое старое. Такой метод иммунной терапии раковых клеток предложил еще в начале 1880-х годов американский хирург Уильям Коли. Ничего не зная о дендритных клетках и их рецепторах, он стал вводить неоперабельным больным в область опухоли сначала живые бактерии Streptococcus pyogenes (возбудитель скарлатины, рожистого воспаления и некоторых других, столь же тяжелых заболеваний), а затем смесь мертвых S. pyogenes и Serratia marcescens (вызывает гнойные инфекции). Антигены бактерий взаимодействовали с PRR дендритных клеток, и, когда активированные ДК поедали раковые клетки и предъявляли их антигены Т-лимфоцитам, вся иммунная система поднималась на борьбу с опухолью. Больным становилось много легче, но странный по тем временам метод не нашел широкого применения и был впоследствии заменен лучевой терапией.

Узнав о роли PRR, все устремились эти рецепторы искать и исследовать. На сегодняшний момент наиболее известны и изучены толл-подобные рецепторы (TLRs). Первый из них, ныне известный как TLR4, описал в 1998 году Брюс Бютлер. За прошедшие годы иммунологи обнаружили несколько видов TLR, каждый из которых связывает определенные типы молекул патогена: липополисахариды клеточной стенки бактерий, липополипротеины их мембран, флагеллин — специфический консервативный белок бактериальных жгутиков, ДНК бактерий, двуспиральные или однонитевые РНК вирусного генома, глюканы. Бактериальную ДНК рецепторы отличают по неметилированной последовательности гуанина и цитозина (GрC), которая у млекопитающих обычно метилирована.

Оказалось, что TLR делятся на две группы. Рецепторы TLR3, TLR7, TLR8 и TLR9, взаимодействующие с нуклеиновыми кислотами, расположены на эндосомах — внутриклеточных мембранных пузырьках, которые содержат фрагменты проглоченных клеток. Именно там высвобождаются ДНК и РНК поглощенного патогена или зараженной вирусом клетки. TLR, взаимодействующие с другими микробными продуктами, находятся на внешней мембране ДК.

На рис. 1 показано примерное расположение разных TLR в клетке, однако не думайте по этой картинке готовиться к зачету — она нарочито упрощенная. На самом деле рецепторы в одиночку с антигенами не связываются. В процессе участвуют и другие белки, одни из которых образуют комплекс с рецепторами, другие — с антигеном, облегчая узнавание. Или же рецепторы объединяются друг с другом. Например, чтобы заякорить один из белков микоплазмы, MALP-2, рецептор TLR2 должен соединиться с TLR6, а в комплексе с TLR1 он узнает бактериальный липопептид.

Рис. 1. Толл-подобные рецепторы (TLR) активируют дендритные клетки, специфически взаимодействуя с разными типами антигенов. Схема самая приблизительная.

Таким образом, толл-подобные рецепторы улавливают все основные антигены микроорганизмов и вирусов, но, как бы они ни были важны, свет на них клином не сошелся.

Оказалось, что и ДК, и другие клетки системы врожденного иммунитета располагают целой системой цитоплазматических рецепторов.

Специалисты Иммунологического исследовательского центра университета Осаки под руководством директора Сидзу Акира исследовали внутриклеточные РНК-геликазы, которые могут служить датчиком вирусного вторжения. Эти ферменты раскручивают двухцепочечную молекулу РНК. (У некоторых вирусов РНКовый геном.) Их два: RIG-1/Ddx58 и MDA5. Несмотря на структурное сходство, эти рецепторы, называемые RLR (RIG-I-like receptors), реагируют на разные группы вирусов. RIG-I взаимодействует с вирусом Сендай, возбудителями болезни Ньюкасла, везикулярного стоматита, гепатита С и гриппа, в то время как MDA5 распознает вирус энцефаломиокардита и полиинозитол — синтетический аналог вирусной двунитевой РНК. Взаимодействие RLR с вирусной РНК вызывает каскад реакций, приводящих к активации В-клеток и синтезу интерферона. Для реакции с вирусной ДНК в цитоплазме тоже есть специальный белок, но пока не вполне ясно, какой именно.

В цитоплазме имеются и рецепторы для распознавания фрагментов бактерий — NLR (от NOD-like receptor). Разные типы NLR выполняют различные защитные функции. Наиболее распространенный компонент клеточной стенки грибов и дрожжей, β-глюкан, распознают лектиновые рецепторы С-типа (CLR). Они помогают иммунной системе отреагировать на условно-патогенные дрожжи кандиды, аспергилл и некоторые другие одноклеточные патогены.

Скорее всего, рецепторов, вовлеченных во врожденное иммунное распознавание, значительно больше — по прикидкам иммунологов, в их образовании участвуют несколько сотен генов. Следовательно, все гены и рецепторы нужно найти, установить их роли, определить, к каким последствиям какие мутации приводят. Эту задачу биологи, безусловно, будут решать в ближайшие годы. Кроме того, они уточняют пути иммунного ответа от активации рецепторов врожденного иммунитета до развития защитных иммунных реакций против отдельных патогенов. Иммунологи уверены, что эти исследования позволят им конструировать более эффективные, рационально устроенные вакцины.

Они уже достаточно преуспели: на подробных схемах взаимодействия рецепторов и антигенов от стрелок и белков рябит в глазах. Возможно, такое количество деталей действительно поможет переместить иммунотерапию и иммунопрофилактику на качественно иной уровень, но не исключено, что лишь запутает исследователей, потому что они изучают иммунитет на молекулярном уровне, а иммунный ответ происходит все-таки на организменном. Пожелаем иммунологам не утонуть в деталях и не потерять за деревьями лес.

Давайте сделаем вакцину

Изобретатель первой вакцины Эдвард Дженнер ничего не знал об иммунной системе. Он просто заметил, что люди, переболевшие не опасной для них коровьей оспой, не заражаются оспой черной, и последовал природе. Шли годы, теоретический запас иммунологии становился все обширнее, а практические достижения все ощутимее.

В ХХ веке иммунизация наряду с гигиеной и антибиотиками произвела революцию в здравоохранении, уничтожив многие детские инфекционные заболевания и увеличив продолжительность активной жизни с 50 до 78–85 лет (особенно в западных странах). Специалисты ожидают, что в XXI веке вакцинация позволит справиться с оставшимися детскими инфекциями: менингококком, респираторно-синцитиальным вирусом, стрептококками группы А, а также с недугами, вызванными возрастом и устойчивостью к антибиотикам. Они даже спорят с природой, пытаясь получить вакцины против тех болезней, которые не оставляют стойкого иммунитета или вообще неинфекционны.

В западных странах вакцинация будет сопровождать людей всю жизнь. Матерям в последнем триместре беременности планируют делать прививку, способствующую выработке антител против стрептококка группы С, столбняка, гепатита В, менингококка, пневмококка, респираторно-синцитиального вируса (СГБ), гриппа. В результате новорожденные в первые месяцы жизни будут обладать пассивным иммунитетом против этих инфекций, поскольку получат антитела от матери, а прививать их будут не в первые дни жизни, а в возрасте четырех-пяти месяцев.

Следующая порция вакцин полагается подросткам и должна защитить их от возбудителей хронических заболеваний, инфекций, особо опасных в период беременности, и рака инфекционного происхождения.(Некоторые подтипы вируса папилломы вызывают рак шейки матки, гепатиты В и С приводят к раку печени.) Прививки против цитомегаловируса и вируса Эпштейна—Барр замедляют старение иммунной системы — одну из главных проблем тех, кому за 50. Когда иммунная система начнет угасать, вакцинация поможет ей бороться с возрастными заболеваниями. Это опять же рак, инфекционные болезни, иммунитет к которым с возрастом снижается, инфекции, которыми можно заразиться в больницах. Пожилые люди болеют ими чаще, потому что чаще оказываются в клиниках.

Медики рассчитывают, что современная иммунология позволит наконец справиться с патогенами, которых не берут антибиотики. Это возбудитель многих тяжелых инфекций, в том числе больничных, золотистый стафилококк Staphylococcus aureus, синегнойная палочка Pseudomonas aeruginosa и Clostridium difficile — возбудитель диареи и энтероколита. Специалисты не теряют надежды на то, что заблаговременная вакцинация предотвратит пандемию гриппа. Актуальны и вакцины для путешественников. Современный человек мобилен: раз — и он уже в какой-то далекой стране, два — заболел. Но даже если его болезнь хорошо изучена, не факт, что от нее можно защититься с помощью вакцинации.

Рис. 2. Жизненный цикл малярийного плазмодия сложен, а сам паразит хорошо защищен от действия иммунной системы хозяина. Иммунологи стараются поразить его на самых уязвимых внеклеточных стадиях спорозоита и гаметоцита.

Ярчайший пример такого недуга — малярия. О ее возбудителях известно все, однако иммунологи пока пасуют перед малярийным плазмодием. Подавляющее большинство эффективных вакцин представляют собой целые ослабленные или убитые микробы (вирусы) или их белки. Чтобы приготовить аналогичную антипаразитарную вакцину, нужно выращивать плазмодий целиком, а это пока ни у кого не получилось. Стало быть, надо использовать антигены. Но возбудитель болезни Plasmodium falciparum проходит в человеческом организме сложный цикл (рис. 2). Сначала переносчики малярии, комары рода Anopheles, впрыскивают человеку в кровь спорозоиты плазмодия, они проникают в клетки печени, размножаются там, выходят из гепатоцитов, заражают эритроциты, размножаются в них и каждые три-четыре дня выходят в кровь и вновь атакуют красные клетки. В эритроцитах плазмодий образует половую форму, гаметоциты, которую всасывает комар. И на каждой стадии цикла у P. falciparum разные поверхностные антигены, а в клетках он вообще практически недоступен. Кроме того, возбудители малярии, опасные для человека, не поражают грызунов и обезьян Старого Света, то есть тех животных, на которых обычно испытывают новые препараты. И что делать, спрашивается?

Иммунологи разрабатывают вакцины, направленные на все стадии развития паразита, и не оставляют идеи приготовить препарат из целого плазмодия. Например, действенной должна быть вакцина из облученных P. falciparum. Их извлекают из слюнных желез комаров, облучают и хранят в жидком азоте, при этом плазмодии сохраняют жизнеспособность. Введенные человеку, они вызовут иммунный ответ, однако не смогут заразить эритроциты. Сейчас вакцину испытывают, но пока неясно, насколько действенной она окажется и вполне ли заменит шприц укус комара. Возможно, для эффективного иммунного ответа необходима слюна насекомого. Впрочем, метод в любом случае будет очень дорогим и, следовательно, не пригодным для развивающихся стран, где в основном и свирепствует малярия. Есть и другой вариант — крушить плазмодий на выходе. Это так называемая альтруистическая вакцина, которая не защищает человека от болезни, но предотвращает передачу возбудителя. Вакцина представляет собой антитела к поверхностным белкам гаметоцитов в сочетании с адъювантом. Из-за антител гаметоциты погибают и в комара не попадут. Увы, чтобы такая иммунизация действительно помогла, она должна быть поголовной, что сложно сделать технически.

Что делать, если не заразно?

Ничуть не меньшую, а то и большую опасность, чем микробы и вирусы, представляют собой неинфекционные болезни: рак, болезнь Альцгеймера, диабет, повышенное артериальное давление. Ежегодно они уносят десятки миллионов жизней. Есть, конечно, лекарства, которые позволяют регулировать давление или уровень сахара в крови, но их надо пить регулярно, чего многие больные не делают, если чувствуют себя хорошо. Опять же нежелательные побочные эффекты бывают. Иммунологи предлагают альтернативный вариант — если болезнь вызвана какой-то ключевой вредоносной молекулой, ее можно связать антителами и вывести из обращения. Такие инъекции придется делать раз в несколько месяцев, но на это пациенты согласятся с большей охотой, чем на ежедневный прием таблеток. Главное, чтобы антитела были надлежащего качества и в достаточном количестве. Современная медицина возлагает большие надежды на иммунотерапию хронических неинфекционных болезней.

Специалисты швейцарской компании “Cytos Biotechnology AG” разрабатывают вакцины, основанные на использовании вирусоподобных частиц (ВПЧ), к которым пришивают антигены: никотин, ангиотензин II или интерлейкин-1β (ИЛ-1β), и таким образом планируют отучить людей от курения и защитить от гипертонии и диабета второго типа.

ВПЧ представляет собой икосаэдр диаметром от 25 до 100 нм, собранный из множества молекул белков оболочки бактериофага Qβ, не опасного для человека. Внутрь частиц пакуют однонитевую РНК бактериофага, чтобы она реагировала с рецепторами TLR7/8 и активировала дендритные клетки. (Теперь иммунологи знают, что без этого вакцина не сработает.) При этом ВПЧ не содержат генетической информации, необходимой для размножения фага в клетках. Отдельно синтезируют необходимый антиген и потом ковалентно пришивают его к частице с помощью многофункционального химического линкера, например сукцинимидил-6-[(β-малеимидопропионамидо) гексаноата]. Получается частица, сплошь усеянная антигенами (рис. 3). Введение таких частиц активирует систему врожденного иммунитета и, следовательно, В- и Т-клетки, вызывая активный синтез специфических антител.

Рис. 3. Вакцины на основе вирусоподобных частиц позволяют лечить хронические неинфекционные заболевания. Антигены, пришитые к частице, стимулируют выработку антител, связывающих «главную вредоносную молекулу», которая вызывает заболевание.

В случае гипертонии нужно получить антитела на белок ангиотензин II, вызывающий сужение сосудов. Подавляющее большинство препаратов, назначаемых гипертоникам, направлено именно на снижение уровня ангиотензина II в крови. Белок короткий, всего из восьми аминокислот, и создатели вакцины пришили его к ВПЧ целиком. Испытания показали, что специфические антитела вырабатываются после первой же иммунизации. После трех вакцинаций дневное систолическое и диастолическое давление у испытуемых понижалось на 9 и 4 мм рт. ст. соответственно по сравнению с контрольной группой. Однако вакцину еще нужно усовершенствовать, чтобы усилить иммунный ответ. Возможно, этого удастся добиться, если тщательно продумать режим вакцинации.

Еще одна болезнь современности — сахарный диабет, причем 85–90% больных страдают диабетом второго типа. Причина его возникновения — нечувствительность тканей к инсулину. Сначала организм пытается преодолеть сопротивление тканей и производит избыточное количество инсулина, но со временем эта деятельность истощает β-клетки поджелудочной железы, и больному приходится назначать инсулиновые инъекции. Апоптоз β-клеток поджелудочной железы вызывает цитокин IL-1β, его повышенный уровень в крови служит признаком развивающейся болезни. Именно с этим белком вступили в борьбу иммунологи «Cytos Biotechnology», пришив к ВПЧ мутантную молекулу IL-1β — оригинальный вариант обладает слишком высокой биологической активностью. Испытания на мышах и обезьянах прошли прекрасно. Иммунизированные животные, которые получали специальную высококалорийную диету, призванную вызывать ожирение, меньше страдали от диабета. В настоящее время вакцину начали тестировать на людях.

Третья вакцина на основе ВПЧ предназначена для борьбы с курением, которое ежегодно уносит жизни 5 миллионов человек, умирающих от рака и хронических болезней легких, коронарной болезни сердца и инсульта, вызванных этой труднопреодолимой привычкой. Для борьбы с никотиновой зависимостью медики предлагают бросающим курить комплексную терапию, которая включает никотиновые жвачки или пластыри, антидепрессанты и препараты-антагонисты никотиновых рецепторов. Альтернативный вариант заключается в том, чтобы вообще не допустить никотин в мозг. Этого можно добиться иммунизацией. После введения ВПЧ с никотином организм вырабатывает антитела, которые связывают этот алкалоид и образуют с ним комплекс настолько большой, что он не проходит через гематоэнцефалический барьер, и никотин не попадает в мозг. Человек от такого курения не получает никакого удовольствия, и привычка постепенно сходит на нет. Антиникотиновая прививка может быть полезной для предотвращения рецидивов, когда человек бросил курить, но время от времени хватается за сигарету. Сейчас создатели вакцины стараются добиться стабильно высокого уровня антител.

Не бойтесь прививок

Иммунологи создают новые вакцины, совершенствуют уже имеющиеся и составляют оптимальные графики иммунизации населения, подбирая для каждого возраста свои прививки. Однако на этом пути ко всеобщему здоровью и процветанию они сталкиваются с неожиданной трудностью: люди отказываются от вакцинации, поскольку опасаются осложнений.

До недавнего времени вакцинацию проводили старым добрым пастеровским методом — вводили в организм ослабленных или убитых возбудителей заболевания. Вакцины получались эффективные, правда, не всегда безопасные. Например, противооспенная вакцина, хотя и доработанная с 1796 года, иногда вызывала энцефалит и миокардит. Оральная вакцина против полиомиелита, созданная в 1950-е годы, вызывала паралич в одном случае из миллиона. Можно привести и другие примеры — их немного, но достаточно, чтобы общественность во второй половине ХХ века перестала доверять вакцинации.

Ни одну из этих потенциально опасных вакцин больше не используют, и все же антипрививочные настроения в обществе остались. Как отмечает руководитель центра исследования вакцин фармацевтической компании «Novartis Vaccines and Diagnostics» (Сиена, Италия) Рино Раппуоли, если причина болезни неясна, люди обвиняют вакцину. Например, они почему-то решили, что прививка от кори, свинки и краснухи вызывает аутизм. Когда специалисты доказали, что это не так, вредоносное действие стали приписывать тимеросалу — ртутному компоненту некоторых вакцин, обеспечивающему стерильность. Ученые установили непричастность тимеросала к аутизму, но это не убедило «фундаменталистов», которые продолжают настаивать, что заболевание вызвано вакцинацией. На нее же сваливают и «синдром войны в Заливе», которым страдают ветераны войны с Ираком 1991 года. Этим термином называют широкий круг заболеваний, среди которых потеря памяти, хроническая усталость, головокружения и опухоли суставов. Перед отправкой в Персидский залив военнослужащим сделали множество прививок, в том числе от сибирской язвы, потому что опасались применения биологического оружия, а вакцины содержали ртуть и сквален, на которые теперь и сваливают все проблемы со здоровьем ветеранов. Скорее всего, самочувствие военных объясняется стрессом, пережитым во время боевых действий. Во всяком случае, похожие симптомы испытывали участники Гражданской войны в США, которым прививали только оспу, но борцов с прививками это не убеждает. У вакцин есть производители, и судиться с ними соблазнительно. Прецеденты уже есть.

Безвредность вакцины — понятие относительное. Небольшую болезненность, или отек на месте инъекции, или даже кратковременное повышение температуры медики считают приемлемыми последствиями вакцинации, однако население, особенно на Западе, с этим не согласно. И их можно понять, поскольку вакцину в отличие от лекарств вводят людям, которые перед этим чувствовали себя хорошо.

Отказываясь от вакцинации и не прививая своих детей, люди уверены, что никто не заразится. Они просто забыли, насколько тяжелы и смертельно опасны оспа, корь, коклюш и многие другие болезни, практически исчезнувшие из нашей жизни именно благодаря всеобщей вакцинации. Но возбудители инфекции никуда не делись, и массовый отказ от прививок порождает эпидемии. Именно поэтому в Европе сейчас имеют место вспышки кори: люди перестали прививаться и болезнь вернулась. А после распада СССР, когда разрушилась и система здравоохранения страны, по России прокатилась эпидемия дифтерита. По мнению специалистов, вероятность заболеть без прививки значительно выше, чем получить из-за нее осложнение. И приходится современным иммунологам заниматься санпросветом, как во времена Дженнера и Пастера.

Те, кто читал повести братьев Стругацких, помнят, конечно, замечательное достижение медицины будущего — инъекцию «бактерии жизни». Один укол, и человек больше ничем никогда не заразится. К сожалению, такая инъекция до сих пор остается фантастической идеей, хотя иммунологи упорно стремятся к ее реализации. Пусть не одна прививка, пускай несколько, но от всего. За два века, прошедшие после начала оспопрививания, появилось множество вакцин, которые спасли несчетное количество жизней, но до сих пор не на всякую заразу есть прививка. Открытие TLR прибавило ученым понимания того, как должна быть устроена эффективная вакцина. Они стали более осмысленно использовать адъюванты — усилители отклика иммунной системы.

Их открыли эмпирически в 20-х годах ХХ века, а действие объясняли предположительно. Теперь же специалисты понимают, что в роли адъювантов выступают стимуляторы клеток врожденного иммунитета, и выбирают, соответственно случаю, ослабленные микроорганизмы или вирусные нуклеиновые кислоты. И медики, и больные пребывают в напряженном ожидании, что вот уже совсем скоро, чуть ли не завтра, появятся у нас средства и против рака, и против СПИДа, и против туберкулеза. Ожидание затягивается. Множество новых вакцин находится сейчас в разработке, но дальше клинических испытаний дело пока не продвинулось. Впрочем, создание эффективного и безопасного препарата — дело долгое.