Четвертая стадия коррупции

Леонида Владимировича Каабака в «Химии и жизни» представлять не надо. Сколько раз мы (сначала сотрудники редакции, а потом читатели) в своем воображении следовали за ним в энтомологические экспедиции — на Памир (1995, № 5), в Венесуэлу (2004, № 5), Но сейчас речь пойдет не о бабочках. Вместо отчета об экспедиции наш постоянный автор принес в редакцию репортаж из «горячей точки»: в Киргизии он оказался всего через месяц после страшных июньских событий. Вдвойне страшных для того, кто знал эту страну благополучной и счастливой. Никакой политики, дорогие читатели, — просто немного фактов.

Четвертая стадия характеризуется генерализацией опухолевого процесса... а также обширными метастазами в отдаленные органы и ткани... Прогноз при этом плохой.

Большая медицинская энциклопедия.

Тянь-Шань, хребет Терскей-Ала-Тоо, первый день августа 1960 года. Наша туристская группа по пояс в снегу, в ослепительном солнечном свете проходит перевал Телеты. Затем спускаемся примерно на километр и оказываемся в еловом лесу. Громадные тянь-шаньские ели, прижав к земле нижние пушистые ветки, остроконечными вершинами уходят в безоблачное ярко-синее небо. Сказка!

Выходим к реке Караколу и по тропинке, петляющей в камнях, вдоль берега направляемся к Пржевальску (ныне Каракол) — конечному пункту нашего трехнедельного похода.

Но голод все настойчивее отвлекает от окружающих красот: остатки продуктов прикончили перед выходом к перевалу, когда солнце еще и не появилось из-за черной пилы хребта. Из рюкзаков и мешочков вытряхнули крошки черных сухарей, смешали их с последней банкой сгущенки, сдобрили образовавшуюся массу спиртом, и «пирожные “картошка”» мгновенно исчезли в восьми ртах.

Далеко за полдень, а до Пржевальска еще километров двадцать. И тут тропа резко свернула за еловую стену, и мы неожиданно оказались перед двумя пожилыми киргизками, которые приветливо заулыбались нам. На толстенном бревне, покрытом белоснежным полотенцем, — пиалы, полные, как оказалось, айрана и кумыса. Рядом — пиалы с желтым маслом и стопка румяных ароматных лепешек. Мы оторопели, а женщины сразу принялись угощать. Спрашиваем, кого они ждут. Оказывается — нас! Их предупредили пастухи, заметившие туристов еще утром на леднике, на гребне...

Принять деньги они категорически отказались, а оставшиеся лепешки заставили взять с собой. Мы же были счастливы — и не столько от яств, появившихся так кстати, сколько от человеческой заботы и теплоты.

Это правда, что первые впечатления о человеке самые верные, точные. И впечатления о народе — тоже. Все последующие встречи с киргизами — и на дорогах, и в горах, и в больнице в Дараут-Кургане — укрепили мое мнение о них как о людях добрых, отважных, щедрых душевно, готовых прийти на помощь, поделиться последним...

Столь же прекрасными качествами обладают и мои друзья-узбеки, встречи с которыми мне подарили многочисленные экспедиции в Средней Азии.

В 1975 году Всесоюзное общество «Знание» направило меня в Киргизию — в столицу Фрунзе (ныне Бишкек), Ош и Узген — с лекциями о роли химии в нашей жизни. Выступал я на машиностроительных и автосборочных заводах, предприятиях текстильной и пищевой промышленности... В Советской Киргизии, богатой природными ресурсами, быстро развивались индустрия, сельское хозяйство, наука, культура. В ее промышленности тогда трудились около 20% работников, занятых в индустрии всей Средней Азии, а по темпам роста промышленной продукции она занимала первое место в Союзе.

Ферганский хребет с предгорьями

В Оше — «воротах Памира» — мне доводилось бывать почти каждый год, начиная с 1980-го. Отсюда я выезжал в энтомологические экспедиции на Памиро-Алай и Тянь-Шань, сюда и возвращался. И всегда до вылета в Москву около недели безмятежно отдыхал: наслаждался сказочными фруктами, общался с жизнерадостными, дружелюбными жителями, копался в сокровищах девяти книжных магазинов...

Грустно вспоминать те времена — ведь с распадом Союза народное хозяйство республики, особенно промышленность, быстро разрушалось. Росла безработица, нищали люди. За чертой бедности оказалось 70% жителей, и около 70% молодежи ежегодно отправлялось на заработки в Россию. Обычной стала грустная шутка: «Оказывается, мы раньше жили при коммунизме, только не знали этого». И хотя Кыргызстан оставался самой демократичной из среднеазиатских республик, по уровню жизни населения (в 2003 году средняя месячная зарплата равнялась 25 долларам США) в СНГ он опережал только Таджикистан и Узбекистан.

Вид на Ферганский хребет через реку Нарым

Наши экспедиции продолжались, и в долгих переездах шоферы рассказывали, что в стране нет твердой, справедливой власти, жаловались на вымогательство чиновников, мешающих людям заниматься собственным хозяйством на земле.

В июле 2002 года мы возвращались из памирской экспедиции. Около кишлака Сары-Таш в кабину подсел молодой таможенник. С явной болью он спросил совета, как ему жить, как прокормить детей. Ну что я мог ему сказать? Ответил, что помочь может только работа, надо трудиться как можно больше, и пожелал так необходимого для этого здоровья.

Киргизия. Тянь-Шань. Пограничный с Китаем хребет Алаикуу

Из девяти книжных магазинов в Оше остался один. Меньше стало на знаменитом ошском базаре фруктов, арбузов и ферганских дынь: пересечь узбекско-киргизскую границу стало сложно и их просто не везли из Ферганской долины. Зато в последние годы в магазинах появились самые разнообразные продукты питания, а на улицах — дорогие иномарки. Но это для немногих.

Обнищание, рост безработицы и беспредельная коррупция истощали терпение людей, приводили к социальным взрывам. В марте 2005 года из страны бежал президент Аскар Акаев, в апреле 2010 года — его преемник Курманбек Бакиев. Никуда не исчезли причины и последствия конфликта узбеков с киргизами 1990 года. И вот 10—14 июня 2010 года на юге Киргизии, в Оше и в Джалалабаде начались кровавые межнациональные побоища — были убиты многие сотни людей. Стремительность одновременного появления на обширной территории огромных толп погромщиков, вооруженных не только ножами, говорила о том, что убийства были спланированы и организованы.

«Кому выгодно?» — Разбогатевшим наркобаронам, членам международных радикальных исламистских организаций, оставшимся в стране родственникам и сторонникам Бакиева. Дестабилизация обстановки облегчает трафик и распространение наркотиков, а исламисты не оставляют надежды на создание в центре Средней Азии соответствующего их взглядам государства. Международные банды террористов уже вторгались в Киргизию: в окрестности Баткена (1999—2000) и Кадамжая (11 мая 2006 года). Тогда они были разгромлены, в основном силами погранвойск. Но коррупция и нищета сделали возможной июньскую трагедию.

Цели моей поездки в Ош и на юго-запад Киргизии были не только энтомологические: я хотел увидеть своих узбекских и киргизских друзей, по возможности помочь им и постараться понять положение в стране, которую я давно полюбил и судьба которой мне небезразлична. Я считал своим долгом встретиться с пограничниками Киргизии —меня связывает с ними многолетняя дружба. Преемники лучших традиций погранслужбы России, офицеры киргизских погранвойск, по моему убеждению, представляют собой интеллектуальную и нравственную элиту молодой республики. Когда в Ош приезжает Роза Отунбаева, она останавливается в скромной гостинице ошского погранотряда. Президент Киргизии знает: пограничники не продадут и не изменят.

В Оше я оказался 17 июля. Страшная кровоточащая рана и не начала затягиваться. Почерневшие от горя и тревоги лица узбеков, растерянность, а порой и отчаяние в глазах киргизов. Город было трудно узнать. Целые кварталы разрушены и сожжены, в центре не осталось ни магазинов, ни славных чудесной кухней кафе и ресторанов, закрыт рынок. В городе, прежде многолюдном, бурлившем жизнью, мало прохожих и машин, таксисты тщетно ждут пассажиров...

Ош, июль 2010 года. Бывшее кафе (слева), разрушенная крыша дома (справа)

После вопроса, откуда я, сразу же следует второй: «Как считают в Москве, кто начал первым — киргизы или узбеки?» Я не позволил себе ни единого слова, которое могло бы обострить раскаленные межнациональные отношения. Над нами есть Судья. А организаторов побоищ в Киргизии ищут.

Наконец, еще об одной реальной угрозе существованию киргизского государства — о коррупции в системе образования, в подготовке квалифицированных кадров. На юге страны она стала почти тотальной. В каком состоянии образование на севере республики, в Бишкеке, пока не знаю.

Молодые «специалисты», с которыми я беседовал — юристы, психологи, технологи и другие, — все как один говорили, что за отметку о сдаче зачетов и экзаменов они платили, то есть их дипломы — купленные. Большинство сожалело, что не получили настоящего образования, не учились в Москве. В прошлом году в Карасу я познакомился с двумя студентами-нефтехимиками, после четвертого курса не знавшими разницы между крекингом и пиролизом нефти.

По завершении в отрогах Туркестанского хребта экспедиционной части поездки я возвращался в Ош из Исфаны на такси. В Баткене водитель подсадил паренька. Разговорились. Русским он владел слабо, хотя перешел в одиннадцатый класс. Я уже слышал, что в некоторых школах на юге нет преподавателей химии. Спрашиваю, изучал ли он химию.

— Да.

— А формулу аммиака знаешь?

Смущенно молчит. Пишу пальцем на пыльном боковом стекле «NH₃». Говорит — такого раньше не видел. В формуле не смог показать ни азота, ни водорода. Но вряд ли виноват школьник: скорее всего, ему «преподавал» химик с липовым дипломом.

К счастью, еще есть учителя, щедро передающие детям знания. Я встретил их в кишлаке Динау: директора школы Исматиллу Джумаева, преподавателя английского Жумабая Саттарова... В начале июня в окрестностях Динау работала австрийская энтомологическая экспедиция. Жумабай легко общался с ее участниками по-английски.

Возвращаюсь из Оша в Москву. В самолете полно оживленных, общительных ребят, только окончивших школу. Летят искать работу. В глазах — тревога перед неизвестностью. И чем ближе Москва, тем тише становятся они.

Я не знаю, как будут убийцы вымаливать прощение за нарушение первой заповеди всех религий. Но уверен: история не оставит в центре Евразии государство, подобное Сомали или Бурунди.

Тяжело было писать эти заметки о любимой мною маленькой, еще недавно прекрасной стране. И только упование на мудрость живущих в ней народов оставляет надежду, что ошибся молодой киргиз, сказавший с болью: «У моей страны нет будущего».

Ош — Динау — Ош — Москва. Июль-август 2010 года.

Киргизская Республика (Кыргызстан) расположена на северо-востоке Средней Азии. Граничит с Казахстаном, Узбекистаном, Таджикистаном и Китаем. Площадь — 198500 км². Более 90% территории — горы. Население — 5 090 000 (2007); киргизов около 60%, русских около 16%, узбеков 14%, украинцев 1,7%, также ненцы, дунганы, корейцы, уйгуры. Прирост населения 1,4% Продолжительность жизни: 62 года (мужчины), 71 год (женщины). Уровень грамотности 97%. ВВП — 220 млн. долларов США, или 432 доллара на душу населения.

Большой атлас мира. Сингапур, Ридерз Дайджест, 2007.