Долгий собачий взгляд

День-деньской ребята, где бы они ни находились, слышали, как мисс Ларк кричит (очень громким голосом) что­-нибудь вроде:

— Эдуард, где ты?

— Эдуард, не выходи без пальто!

— Эд, иди к мамочке!

Посторонний человек, конечно, решил бы, что Эдуард — это мальчик. Между прочим, Джейн была уверена, что мисс Ларк и считает Эдуарда маленьким мальчиком. Но Эдуард — это был не мальчик. Это был песик…

Памела Трэверс. Мэри Поппинс

Собака — друг человека. Этого почетного звания из множества домашних животных удостоилась она одна. А все потому, что собаки подолгу смотрят в глаза хозяину, ожидая доброго слова, указаний и помощи в трудных ситуациях. Собачьему взгляду посвящено немало исследований. Так, животных обучают доставать кусок колбасы из прозрачного закрытого контейнера, а потом дают контейнер, который открыть невозможно. Когда собаки не могут найти решения, они почти всегда смотрят человеку в лицо. И понимают подсказку, выраженную словом или взглядом. Это уникальное качество, другим псовым не свойственное. Волки, выращенные людьми и привыкшие к ним, упорно бьются над задачей, стараясь решить ее самостоятельно, и в лицо человеку не глядят («Current Biology», 2003, 13, 763—766, doi:10.1016/S0960-9822(03)00263-X). Да что волки! Кошки — коммуникативные гении, в трудной ситуации тоже полагаются на собственные силы, а на хозяина если и взглянут, то изредка и очень коротко («Animal Cognition», 2015, 18, 1195—1206, doi: 10.1007/s10071-015-0897-6). Так что домашний пес в этом отношении — уникум!

Обмен взглядами не только облегчает понимание намерений друг друга, но и помогает установить партнерские отношения. У людей он закладывает основы привязанности между матерью и младенцем, стимулируя у обоих синтез нейропептида и гормона окситоцина. Эта молекула выполняет разные функции (см. «Химию и жизнь», 2016, 9, полный текст), в том числе отвечает за дружелюбие и взаимную привязанность. Еще в начале века исследователи обнаружили, что у верного пса и его любящего хозяина, когда они обмениваются долгими взглядами, содержание окситоцина тоже возрастает, и чем больше человек удовлетворен своими отношениями с собакой, тем выше у него уровень окситоцина. Получается, что преданно глядя в лицо человека, собака как бы занимает в его сердце место ребенка. Во всяком случае, когда матери рассматривают фотографии своих детей и собак, у них активируются одни и те же области мозга. Неслучайно, наверное, некоторые собачницы, разговаривая со своей псиной, называют себя в третьем лице мамочкой.

От взора младенца, устремленного на мать, уровень окситоцина в ее организме возрастает, побуждая смотреть на малыша, ласкать его, разговаривать с ним. Под действием этих взглядов и нежного внимания усиливается синтез окситоцина у ребенка. Он дольше смотрит на маму, подхлестывая синтез ее окситоцина. Такая взаимная зависимость называется петлей положительной обратной связи. Но возникает ли эта петля при межвидовом контакте собаки и человека?

Этим вопросом заинтересовались японские исследователи под руководством профессора Университета Азабу Такэфуми Кикусуи («Science», 2015, 348, 333—336, doi: 10.1126/science.1261022). Ученые провели два эксперимента. В первом они наблюдали взаимодействие собак и их владельцев. Люди должны были провести полчаса в маленькой комнатке со своей собакой. Их просили не вставать со стула и позволить животному вести себя, как ему вздумается, игрушки и лакомства не давать, но можно гладить собаку, если она проявит инициативу, и разговаривать с ней. До и после сеанса у людей и животных измеряли уровень окситоцина в моче. Оказалось, что собак можно разделить на две группы. Одни взглядывали на хозяев коротко, по 30—40 секунд, другие долго — более ста секунд. В группе долгоглядящих животных уровень окситоцина у них и у хозяев был тем выше, чем продолжительнее зрительный контакт, чем дольше человек разговаривал со своим псом и чаще к нему прикасался. Длительность разговоров и поглаживаний также коррелировала с продолжительностью взгляда. В группе краткоглядящих псов подобных зависимостей не наблюдается.

Такие же эксперименты провели с ручными волками. Эти животные выросли не в домах, но в тесном контакте с людьми, были к ним очень привязаны и даже спали в одном помещении. Социализированные волки во время сеанса охотно общались с человеком, ласкались к нему и заигрывали, однако в глаза ему заглядывала лишь половина животных и то очень коротко: зрительный контакт длился меньше секунды. Сколько волка ни корми, на человека он смотреть не станет. Уровень окситоцина после такого общения не изменился ни у животных, ни у людей.

Во втором эксперименте ученые проверили, действительно ли окситоцин увеличивает длительность обращенного к хозяину собачьего взгляда. Животным закапывали в нос окситоцин или растворитель. Прежде всего, исследователи убедились, что после введения нейропептида его концентрация в плазме крови и в моче также существенно возрастает и влияет на чувствительные к окситоцину нейроны.

Когда собак впускали в комнату, где неподвижно и молча сидели владелец и два незнакомых человека, окситоцин в полтора раза увеличил время, которое собаки глазели на хозяина (300 секунд после введения окситоцина и 200 после растворителя, вероятность статистической ошибки менее 0,01), а уровень окситоцина в моче их владельцев возрос в 2,5 раза (вероятность ошибки менее 0,001). Правда, такой эффект нейропептид оказал только на собак женского пола.

Очевидно, при визуальном контакте собаки и человека возникает «окситоциновая петля». Ученые предположили, что засматривание в глаза хозяина как форма социального контакта возникло в процессе одомашнивания и развилось за время совместной эволюции. Взгляд стимулирует выделение окситоцина у владельца, облегчая собаке взаимодействие и дружественное общение с ним. Так собаки завоевали человеческую привязанность.

Эти исследования наделали много шума в средствах массовой информации, а вот критические замечания внимания не привлекли. Критики считали необходимым проверить, как отношения «мать и дитя» складываются у собак («Frontiers in Psychology», 2015, 6, 1845. doi: 10.3389/fpsyg.2015.01845, полный текст). Выражая привязанность, они облизывают друг друга и виляют хвостами. Если при таком общении у щенков и их матерей уровень окситоцина возрастает, это означает неспецифическую реакцию щенков на любого, кто о них заботится, не только на хозяина, и тогда гипотеза коэволюции вызывает сомнения.

Более того, хотя ученые и уверяют, что владельцы собак не знали о цели эксперимента, критики обнаружили, что в опытах участвовал по крайней мере один член исследовательской группы со своими двумя псами. Возможно, осведомленных участников было больше, и знание цели могло повлиять на длительность их переглядываний с собакой.

По мнению критиков, навык долгого взгляда может приобретаться с опытом, а не в процессе одомашнивания. Про собачий опыт японские исследователи ничего утверждать не могут, потому что работали только со взрослыми животными. Эту гипотезу можно проверить, протестировав собак разного возраста, и такие эксперименты проводили («Animal Behaviour», 2011, 82, 1043—1050, doi:10.1016/j.anbehav.2011.07.039). Оказалось, что двухмесячные щенки, которые не могут достать сосиску из контейнера, смотрят на человека редко и недолго. Очевидно, они еще не научились использовать взгляд как просьбу о помощи. Это умение приобретается месяцам к пяти, когда у собак уже появится опыт общения с человеком.

Тренировка и опыт влияют на собачье поведение, однако оно, безусловно, зависит и от других факторов. Ведь прирученные волки, хоть и проводят с людьми много времени, в глаза человеку не глядят. Таким образом, вопрос о роли одомашнивания в налаживании зрительных коммуникаций между людьми и собаками остался открытым.

Разбирательство продолжили психологи Йельского университета под руководством профессора Лори Сантос («Animal Behaviour», 2017,133, 123—129, doi:10.1016/j.anbehav.2017.09.002, полный текст). Исследователи вспомнили, что кроме дикого волка и домашнего пса существует динго Canis dingo, вид, находящийся на ранней стадии одомашнивания или вторично одичавший. Общий предок домашних собак (C. familiaris) и динго жил не менее пяти тысяч лет назад, и динго, в отличие от собак, не подвергались искусственному отбору. Динго с большей готовностью, чем волки, ловят направление человеческого взгляда, но следят за ним не так внимательно. Столкнувшись с неразрешимой задачей, они оборачиваются к человеку за подсказкой чаще, чем волки, но задерживают на людях взгляд меньше, чем собаки. Получается, что динго — идеальный промежуточный объект.

Игра в гляделки. Сотрудник Центра исследований динго со знакомым зверем.

За это время в глаза человеку смотрели почти все динго (как и все собаки), но контакт продолжался в среднем две с половиной секунды — дольше, чем у волков, однако на порядок меньше, чем у собак. Хотя сотрудники разговаривали с динго дольше, чем с волками, и существенно дольше, чем с собаками, время разговора не повлияло на продолжительность взглядов. Очевидно, что никакого прилива окситоцина тут быть не могло, его даже не измеряли. Динго подтвердили свою промежуточную позицию между волками и домашними собаками.

Исследователи предположили, что отношения между собаками и людьми развивались в два этапа. Сначала отбор выделил тех псовых, которые смотрели в глаза людям. Эта тенденция оказалась адаптивной: таким же способом устанавливают контакт дети с родителями, поэтому собачий взгляд для людей также стал приглашением к контакту. Эта склонность к межвидовому партнерству подвергалась затем дальнейшему отбору. У декоративных пород она не особенно развита, а рабочие собаки, которые должны взаимодействовать с человеком, следят за его взглядом пристально. Хотя нельзя исключить, что и сам контакт, и склонность его продлевать возникли почти одновременно, но динго этот навык утратили из-за полудикого образа жизни, который вели.

Людям приятны собачья преданность, послушание, умение с полувзгляда понимать желание хозяина. Вопрос в том, нужно ли это собакам? По-видимому, да. В одном из экспериментов, где волкам и собакам предлагали извлекать колбасу из контейнера, волки полностью сосредоточились на этой задаче («Biolоgy Letters», 2015, 11, 20150489, doi:10.1098/rsbl.2015.0489, полный текст). На человека они не смотрели, а контейнер теребили до тех пор, пока не добивались своего. Собак эта деятельность занимала существенно меньше. Они чаще глядели на людей, чем на колбасу, но, если человек словами или жестами побуждал их к решению задачи, открывали в конце концов контейнер. Все-таки поощрение и заинтересованность хозяина много значат для собак.